Олег Дмитриевич вел себя вполне обычно, словно ничего и не было в ночь с субботы на воскресенье. Наверное, просто-напросто не хотел нас смущать или ставить в неловкое положение. Поэтому с порога загрузил свою помощницу разными заданиями и отправил их выполнять. А вот меня наоборот, попросил остаться, а Глеба пересесть поближе. И теперь мы находились за столом напротив друг друга. Такая близость давила на меня. Словно я оказалась в очень маленьком замкнутом пространстве. Даже холодок вперемешку с непонятной тяжестью бегали вдоль моего позвоночника. Из-за чего плохо получалось сосредоточиться на словах шефа, который давал нам наставления по поводу фестиваля. Он явно нервничал из-за того, что мы поедем на такое крупное мероприятие без Влада. Тем более шкала его доверия явно пошатнулась после этих выходных.
- Так. И еще, Юля. По поводу вас с Соколовским. Приглядывай, пожалуйста, за своим мужем. – После этих слов почувствовала на себе обжигающий взгляд Глеба. А он, в свою очередь сжал свой стаканчик с такой силой, что напиток вылился через край.
Внутри проскользнула некая радость. Я даже улыбнулась уголком губ. Потому что вот он, настоящий Глеб. Все-таки пробился через панцирь равнодушия. Который он демонстрировал с того момента, как я оказалась в кабинете его отца.
Заметив на столе разлитый напиток, Грачевский старший покачал головой, как это делают родители, когда их дети шкодничают. Попросил своего сына быть осторожнее и бросил ему упаковку бумажных носовых платочков. Закусила нижнюю губу, чтобы сдержать рвущуюся наружу улыбку. Уж очень забавным мне показался этот момент.
- Так вот, - Продолжил Олег Дмитриевич, – Никаких компрометирующих фотографий или чего-либо еще у журналистов на вас быть не должно. Старайтесь вообще нигде не светится до конференции. Даже на автопати появляетесь исключительно вместе. – Сделал небольшую паузу и посмотрел в свой ежедневник. – Так, дальше … Аделина подыскала вам три неплохих варианта квартир, так что посмотрите и определитесь, в какую из них вы со Стасом переедите по возвращению. – И снова этот убийственный взгляд, прожигающий меня на сквозь. Но мне не страшно, напротив, даже хочется смеяться. И наблюдая за реакцией Глеба, мне все сложнее сдерживать рвущийся наружу смех. Вот еще парочка таких многообещающих взглядов и его отец точно обо всем догадается.
- Хорошо, Олег Дмитриевич. Мы посмотрим, – Произношу я как можно ровнее.
- Вы подготовили ответы для интервью?
- Да. Я оставила их у Аделины.
- Хорошо. Тогда я их позже гляну. Ну все, Юль, беги, работай. И если тебя не затруднит, попроси, пожалуйста, своего брата зайти ко мне после обеда.
- Хорошо, я ему передам.
Грачевский старший кивает в знак того, что разговор окончен. Я покидаю кабинет.
Иду в студию к парням, где старший братик отводит меня в сторону и отчитывает, как маленькую девочку за то, что вчера отключила свой телефон. Потому что он, видите ли, волновался пытаясь дозвониться до меня весь вечер. Я прошу у него прощения и вру, что отключила его, чтобы мне не мешали выспаться.
Чуть позже к нам с Демонами присоединяется Кэт, и мы заказываем пиццу, решая пообедать все вместе.
Глеб.
Стоит за Ведьмочкой закрыться двери, как отец поворачивается в мою сторону и пристально смотрит. А я продолжаю гипнотизировать дверь, словно Юлька вернется и скажет, что все это злой розыгрыш. Ведь до последнего не хотел ей верить, но минут десять назад отец подтвердил ее слова. Значит, Сокол и есть ее муж. Сердце до боли сжимается, а тело овевает бессилием. От осознания, что моя любимая девушка принадлежит другому.
Еще сутки назад я был так счастлив от того, что она рядом. Что могу прикасаться к ней. Обнимать. Целовать. А сейчас не мог понять, было ли это реальным? Или, быть может, это всего лишь очередной реалистичный сон с ее участием? Но, нет. Все это было по-настоящему. У меня ведь до сих пор горели плечи и спина от Юлькиных ногтей. Значит, и ее замужество тоже реально. И теперь меня снова поглощала та безысходность, в которой жил все эти годы, давила на меня, как бетонная плита.
- Сын, с тобой все в порядке? Ты как-то странно себя сегодня ведешь.
Киваю головой из стороны в сторону, все также глядя на выход из кабинета. Но, опомнившись, говорю:
- Да, пап, все в порядке.
Но на самом деле нехрена у меня не в порядке. Потому что просрал всю свою жизнь! Возможность жить в родном городе, рядом с близнецами и маленькой Полькой, которая наверняка даже не знает, как выглядит ее старший брат. Друзей, которые не имели ни малейшего понятия, куда я подевался и почему переписал свою долю в «Аполлоне» на брата. А самое главное - любимую девушку, которая теперь была замужем за другим. Все, что было мне дорого, растворилось как речной песок сквозь пальцы.
- Просто голова немного болит, – Добавляю спустя несколько секунд.
Но, кажется, отец не верит.
- Глеб. Она не замужем. – Чувствую облегчение, словно от меня отвязали огромный камень, который утягивал меня ко дну. Быстрее, чем осознаю эти слова. Смотрю на отца, который с виду остается все таким же серьезным. Однако глаза его сверкают озорным блеском, да и уголок губ приподнят, словно изо всех сил пытается сдержать улыбку. Он крутит в руках шариковую ручку, наблюдая за моей реакцией. Поддается вперед, бросает ручку на стол, а руки сцепляет в замок. Только после этого продолжает. – Точнее замужем, но только на бумаге. У них фиктивный брак.
Я и сам не замечаю, как мои губы растягиваются в улыбке. Теперь понятно, почему Ведьмочка веселилась, глядя на мою реакцию. Думала, что я не замечу. А я дурак гадал о причине ее поведения и злился, истолковав все по-своему.
- Так, что, кроме штампа в паспорте и контракта их ничего не связывает. Но может быть еще дружба. Глеб, а ведь Юля и есть та самая девушка, которую вы делили с братом?
Фыркаю от смеха, а после устало потираю глаза. Ведь я так и не спал эту ночь.
- Она самая.
- И ты ее до сих пор любишь? Хотя, что я спрашиваю. - Отмахивается он.
- Люблю, пап. Всегда любил. И если бы не ситуация с Кристиной, то, скорее всего, был бы уже на ней женат. Но вот судьба распорядилась иначе.
- Сынок, это не судьба распорядилась, а твоя горячая голова.
Усмехаюсь.
- Возможно, ты прав.
- Однажды я тебе это говорил, но все же повторюсь. Если любишь – борись.
Где-то с час сижу в Юлькином кабинете, но она так и не появляется. Замечаю, что на столе нет моего подарка, а вот записку замечаю в мусорном ведре. Точнее то, что от нее осталось. Что-то мне подсказывает, что и с комплектом нижнего белья она поступила точно так же. Только, возможно, выбросила в другом месте. Что сказать. Обидно. Иду в приемную к отцу и прошу у Аделины вазу. Ставлю в нее цветы, что купил Юльке этим утром. Специально приехал в самую рань, чтобы меня с ними никто не заметил. Так что жаль, если они завянут. Ведь они точно не причем. И так уже полдня пролежали на столе без воды. В такие моменты даже начинаю жалеть, что бросил курить. И теперь нечем прогнать это противное, сдавливающее горло ощущение кома. Поэтому просто наливаю из кулера стаканчик воды и пью его мелкими глотками. А уже после иду в студию к «Демонам ночи».
У ребят весело. Они дурачатся и звонко смеются. На столе разбросаны коробки из-под пиццы, а еще полупустые бутылки из-под напитков. С ними Юля и еще одна девушка. Которую я, кажется, тоже уже где-то встречал. Бас-гитарист удерживает за талию эту самую девушку, пока она на него ругается. А вот Юльку перекинул через плечо ее так называемый «муженек». Одна взвизгивает и пытается высвободиться. Все смеются и подшучивают над ними. Все. Кроме фронт-мена который сидит на диване с гитарой в руках. Там так шумно, что они меня даже не замечают. Конечно же, мне не по кайфу, что кто-то лапает мою Ведьмочку. Но я беру себя в руки и, облокотившись на дверной косяк, наблюдаю за происходящим со стороны.