- Нам не о чем с тобой разговаривать! – Отрезает она.
- Ошибаешься! Есть, о чем!
Юля направляется к выходу, но я ее нагоняю, в миг оказываясь позади. И успеваю положить ладонь на дверь, не позволяя открыть. Так что Ведьмочка оказывается зажатой между ей и моим телом. Мы так близко друг к другу, что чувствую ее одурманивающий аромат, от которого мгновенно сносит крышу. И я, как полный кретин, не даю отчет своим действиям. Кладу руку на живот девчонки и притягиваю к себе, зарываясь носом в ее волосах.
- Что ты делаешь, Глеб? – Ее дыхание сбивается, а голос становится тише.
- Не знаю. Наверное, с ума схожу. – Провожу носом по Юлькиному виску, затем опускаю голову на ее плечо. Наслаждаясь теплом ее тела.
- Кажется, уже говорила тебе, что я замужем.
Усмехаюсь.
- Вот только не надо, Юля, втирать мне про свое замужество. Я знаю, что ваш брак с Соколом фиктивный. Отец все мне рассказал.
- Это ничего не меняет, Глеб. Я тебе уже сказала. Все в прошлом. И то, что произошло между нами в гостинице - большая ошибка.
- А я так не считаю. Не ври хотя бы себе, Ведьмочка. Я же чувствую, что у тебя все еще есть чувства ко мне. Хочешь, я докажу это прямо сейчас.
- Ты все такой же самоуверен… - Договорить она не успевает, потому что наклоняю ее на свою руку и затыкаю рот поцелуем.
Первые секунды она не отвечает, даже мычит и пытается вырваться. Но я все равно продолжаю целовать ее, пока она не начинает отвечать мне. Позволяю ей развернуться в кольце моих рук. Прижимаю спиной к стене, так и не разрывая поцелуя. Если бы она только знала, как я до одури хочу ее в этот момент. Когда Юлька кладет руки на мою шею, окончательно расслабляюсь. А зря… Потому что в следующее мгновение получаю коленом между ног.
Она чуточку промазала, и из-за разницы в росте прилетело скорее скользом. Но все равно ощутимо. И от резкой боли сгибаюсь пополам. А в довесок мне летит еще и пощечина, которую она сопровождает словами:
- Больше никогда не делай так, Грачевский.
И пока я прихожу в себя. Выскальзывает за дверь.
Ругаюсь на себя матом. Понимая, как я лоханулся, и бросаюсь вслед за ней. Нагоняю уже в лифте, успевая проскочить в закрывающиеся двери.
Лифт медленно ползет вниз. Юлька вздыхает и закатывает глаза, показывая, как я ее достал. Но я все равно прошу прощения, обещая, что больше никогда ни поцелую пока она этого не попросит. Я даже готов встать на колени. Как кабинка лифта дергается. И он останавливается. Тухнет свет, окутывая нас тьмой.
Глава. 10. И снова двое в лифте.
Юля.
Выбежала из кабинета как ошпаренная. Меня потряхивало от переизбытка эмоций. На глазах проступали слезы. Потому как бороться сердцу против разума с каждым разом становилось все сложнее и сложнее. Я боялась. Боялась сорваться и броситься в омут с головой. А Глеб словно нарочно провоцировала меня. Взять хотя бы его импровизированный концерт в студии парней. Стоило только услышать мотив этой песни, как на меня обрушились воспоминания. И я после этого около часа проревела в женском туалете.
Остаток дня провела в Катиной гримерке, потому что больше не хотела пересекаться с Грачевским. Но я и забыла, каким упрямым бывает Глеб. Подумать только, подкараулил меня в собственном кабинете.
Я и сама не поняла, зачем его ударила, но рядом с ним словно находилась на эмоциональных качелях. И меня кидало из стороны в сторону. Скорее всего, просто испугалась, что порвется последняя ниточка, сдерживающая меня. Злилась на саму себя, а досталось ему. Истеричка. А потом убежала, еле сдерживая слезы. Потому что стало жаль его и хотелось ударить себя еще больнее, чем парня. Ведь это я дура.
Как по заказу, один из лифтов находится на нашем этаже. Вбегаю в него. На эмоциях совершенно забывая о том, что он находится на ремонте. Как и не замечаю объявление с предупреждением, что развешали на каждом этаже здания. Когда Глеб проскальзывает в закрывающиеся двери, в отчаянье закатываю глаза.
Но вот зачем? Зачем? Зачем?
И так требуется немало сил, чтобы удержать в себе слезы. А если он еще что-нибудь скажет, точно разревусь.
Глеб Грачевский - предатель. Он все врет. Он использовал меня, чтобы отомстить Марку, – Как молитву мысленно повторяю раз за разом. Пытаясь тем самым включить мозг. Грачевский просит прощения и, кажется, говорит что-то еще, но я отчего-то не слышу. Точнее слышу, но всё как из-под воды. Глеб берет мою руку в свои. С намерением опуститься на колени. И это меня окончательно добивает. Слезы прорываются наружу, скатываясь крупными каплями по щекам. И мне ужасно стыдно за них. Но, к счастью, он их не видит. Хотя, к счастью ли? Потому что гаснет свет. А лифт останавливается.
Наступает тишина. Которую примерно через четверть минуты нарушает голос Глеба.
- А-а-а, копец! – Начинает хохотать он, прижавшись лбом к моей руке. По которой идет вибрация от его смеха. И кажется, он все-таки успел опуститься на одно колено. Хотя это только предположение, потому как в такой темноте я его не вижу.
- Ты чего ржешь, Грачевский? – Начинаю раздражаться и всеми силами пытаюсь ухватиться за эту эмоцию.
- Юлька, скажи мне, пожалуйста. Ты в какой из двух лифтов заскочила? – Сквозь смех произносит он. И после этого вопроса в полной мере осознаю, какая же я идиотка.
Ведь этот же лифт на ремонте!
В отчаянье выдаю вслух парочку непечатных выражений. А еще желание ударить саму себя только усиливается.
- Ого. Не знал, что ты умеешь так выражаться! – Его смех становится еще громче.
- А ты то куда смотрел? – Нервно выдираю свою руку из его теплой ладони. Хотя, признаться честно, мне совсем этого не хочется.
- А что, я? Я за тобой забежал.
- Трындец!
- Не то слово. Ладно, не нервничай, Ведьмочка. Сейчас позвоним диспетчеру. У тебя есть чем посветить? А то у моего телефона батарейка села.
Роюсь в сумочке, наощупь достаю телефон и включаю на нем фонарик. Наводя свет в потолок, чтобы не слепить глаза. Глеб поднимается на ноги и жмет кнопку вызова диспетчера. Но реакции никакой.
- Кажется, лифт полностью обесточен. Хотя, наверное, кнопка вызова диспетчера все равно должна работать.
- Тогда почему она не работает?
- Понятие не имею. Звони кому-нибудь, чтобы связались с лифтерами.
В этот раз смеюсь я. Глядя в потолок.
- Ведьмочка, у тебя что, истерика?
- В этих лифтах мобильная сеть не ловит. – Слегка ударяюсь затылком о стенку. Хотя следовало бы посильнее.
Глеб хмыкает.
- Ну и что теперь будем делать? Как вызовем помощь?
- Понятия не имею. Придется ждать утра.
- У нас самолет в час дня.
- Знаю. Будем надеяться, что эта железяка выпустит нас раньше. - Он снова начинает смеяться.
Наблюдаю за тем, как Грачевский соскальзывает спиной по стене и усаживается на пол. Поджимает к себе колени и опирается на них локтями. Затем прячет в ладонях лицо, все так же продолжая ржать.
А вот мне нифига не до смеха. Потому что подкашиваются колени от накатившего страха. Все-таки боязнь замкнутого пространства все еще при мне. И, наверное, не будь рядом со мной Глеба, давно бы билась в истерике и задыхалась в панической атаке.
Спустя примерно минуту он успокаивается. Прекращая смеяться. Потирает лицо руками и прислоняется затылком к стене.
- Юлька, у тебя случайно чувства дежавю нет?
Из меня вылетает нервный смешок.
Еще бы! Кажется, еще какое.
- Знаешь, Ведьмочка. Я третий раз в жизни застреваю в лифте. И два из них с тобой.
- А я второй раз в жизни. И, как ты понимаешь, оба раза с тобой.
- О-у, да я и тут у тебя первый. Да еще и единственный, – Подшучивает он.
- Пожалуйста. За-мол-чи. – Вся злость испаряется. И вот я уже улыбаюсь, пряча за улыбкой рвущийся наружу смех. Ну вот, точно! Эмоциональные качели. Вот только же что ревела, а сейчас мне хочется смеяться. А еще приходится в очередной раз сдерживаться, чтобы не отвесить этому самоуверенному и самовлюбленному нахалу подзатыльник.
Эх, знал бы Глеб, насколько он прав. Ведь он первый и единственный у меня практически во всем. И даже в этом. Тихо усмехаюсь, поймав себя на этой мысли.