Когда его лицо налилось кровью, а из горла вырывались лишь редкое сипение, на меня кто-то налетел.
— Серёжа не нужно! Отпусти его! — раздался истошный вопль Алины. С Вани меня сбросил Гриша.
Но я быстро вывернулся от боксёра и вновь вцепился в шею этого ублюдка.
— Это он поджёг сарай! Это из-за него умерла бабушка! — зарычал я, когда Гриша вновь бросился на меня, пытаясь оторвать руки от шеи Вани. А затем к нему присоединился Миша и ещё кто-то. Только втроём им удалось меня скрутить. В то время как Алина бросилась помогать этому уроду.
— Удержите вдвоём? — спросил кто-то державших меня ребят и через пару секунд руки начали связывать какой-то верёвкой. — Ну всё отпускайте.
— Живой. — с облегчением в голосе произнесла Алина,
А вот я совершенно не разделял её радости. Этот ублюдок убил бабушку. Мою бабушку Настю. Которая так хотела увидеть правнуков. Которая хотела, чтобы мама вышла замуж за достойного человека. Которая хотела просто жить и радоваться вместе с нами, по выходным всегда ожидая приезда дочери и внука.
— Вы тащите своего товарища, а я сейчас Ваньку свяжу и его тоже вытащу. — раздался голос и в памяти тут же всплыло, что это местный участковый — Филипов Пётр Григорьевич или просто дядь Петя. Тот самый, которому Ваня хотел жаловаться на бабушку.
— Я с вами подожду и помогу, если что. — сказала Алина участковому и тот попытался её спровадить, но девушка ни в какую не соглашалась уходить. Что было очень странно.
Парни подняли меня и вытащили на улицу, положив возле церкви.
— Серёга он того не стоит. — сказал Мишка.
— Миша, Гришка. Вы чего. Отпустите меня. Нормально уже всё, я успокоился. Отпустите, я с бабушкой простится хочу. Отпустите по-хорошему, иначе я вам этого никогда не прощу.
— Рано тебе ещё с бабушкой прощаться Серёга. Да к тому же её на скорой в районную больницу отвезли. Мать твоя то же с ними уехала. — сказал Гриша.
— Зачем в больницу? Она же умерла.
— Баб Настя ещё нас с внуками твоими нянчиться будет. Вот попомни моё слово. Врачи сказали, что инфаркт у неё, но жить будет. Тёть Валя смогла вовремя помочь. — а это уже добавил Мишка.
Эти слова для меня стали одними из самых лучших, что я слышал за обе свои жизни. Из меня сразу, словно выдернули стержень. Сразу захотелось залезть куда-нибудь и спрятаться. Я только что на полном серьёзе готов был убить человека. Сейчас отходняк был намного хлеще, чем после пожара. И самое главное, что я с ужасом осознал, что всё сильнее Серёгины воспоминания, чувства и эмоции сливаются с моими. Я начинаю идентифицировать и относиться ко всем окружающим так же, как и он. Но сделать здесь я ничего не мог. Видимо, стресс многократно ускоряет эти процессы.
К этому времени участковый вытащил Ваньку и положил его рядом со мной.
— Сознание потерял, но живой. Успели грех не допустить. — сказал дядя Петя. — А теперь рассказывай, чего вы такого не поделили, что ты едва молодого парня не сгубил?
— Это он бабушкин дом поджёг. Да ещё и входную дверь доской подпёр, чтобы она выйти не смогла. Да если бы я с ребятами на озере допоздна не сидел, то мы бы сейчас все в доме и сгорели.
— Чтобы вот так обвинять человека, нужно иметь веские доказательства. Они у тебя имеются? — спросил участковый, принявшись отряхивать форму. Пытается защитить племянника зараза такая.
— Когда я подбежал к дому, то видел Ванькин силуэт. Он стоял возле сада и наблюдал, как дом горит. А ещё у него рукав на рубахе, подпалённый. И гарью от него несёт.
— Значит, никаких доказательств у тебя нет? Только силуэт какой-то видел... Рукав себе подпалить он мог где угодно. Это не доказательство. К тому же в Мотовилове сейчас от всех, кто пожар тушил, гарью несёт.
— А ещё он днём с бабушкой поругался и орал, чтобы мы сдохли.
— Я это тоже слышала. — подтвердила Алина. И если мои слова участковый не воспринимал всерьёз, то к Алининым прислушался.
— Кто-нибудь ещё это слышал? Сможет подтвердить?
— Бабушка слышала, мы с ней вместе в тот момент вышли посмотреть, с кем это там баб Настя ругается.
— Может, развяжите меня уже? Не собираюсь я никуда убегать и трогать этого урода не буду. Честное пионерское.
— Пётр Григорьевич, развяжите уже Серёжу. Всё обошлось, и никто не пострадал. У Ваньки максимум синяки на шее останутся. Думаю, об этом инциденте можно забыть. А вот поджёг, дело серьёзное могло всё село сгореть, если бы мы не прибежали. — сказала Алина.
И к моему удивлению, участковый её послушался и на этот раз. Едва не скрипя зубами, он согласился, что об этом эпизоде можно забыть. Тем более Ваня был в стельку пьян и наверняка ничего не вспомнит, как протрезвеет. А если и вспомнит, то ему никто не поверит. Мало ли чего могло причудиться в пьяном угаре.