Я спрыгиваю в бассейн как в яму без воды. Рубашка стягивает плечи, мешает плыть. Ухожу под воду. Не хочет впускать меня, отталкивает тем сильнее, чем ближе я ко дну.
Саша стоит неподвижно, словно статуэтка. Её отяжелевшее платье как камень удерживает внизу. Сквозь пузырьки и волосы пробираюсь к её лицу. Впиваюсь в её губы. Прижимаюсь к ним так, будто на моих яд. И я хочу, чтобы он проник в неё, когда она окажется на поверхности, вдохнёт, и проведёт языком по своим губам.
Обхватываю одной рукой за талию. Толкаю нас обоих вверх.
Всплеск. Перед глазами всё мутное. Мы вдыхаем синхронно. Как если бы оба душили друг друга всего секунду назад, но оба передумали доводить до конца.
Саша отталкивается от меня, её брови хмурятся. Словно она не хотела, чтобы я спасал её.
- Я задам свой вопрос правильно, - в голосе горечь. – Кого ты ненавидел больше? Машу или свою мать?
Подцепляет незаживающую рану. Боль кажется физической. Я рывком к Саше. Она от меня.
За плечи. Разворачиваю её резко.
- Я хочу знать, каким ты можешь быть на самом деле, Костя. Содрать заживо все твои маски. И после всего, что я увижу, довериться тебе.
Раздвигаю мокрые пряди, прижимаюсь к её губам. Не поцелуй. Будто намеренно мешаю ей дышать. Руками по её бедрам, по сетке колгот. Сетка тонкая, будто вросла в её кожу. Ногти подцепляют, сцарапывают с неё трусики вместе с колготами. Рвут. Ткань растворяется под моими руками. Кожа скользкая на внутренней стороне бедра. Выше.
Я проникаю в неё пальцами. Она вздрагивает. Не дышит. Смыкает губы. В мою щёку стон. Я ввожу два пальца до конца. Она громким «да» разбивает эхо предыдущего стона. Подхватываю её под ягодицы, юбка щупальцами закручивается вокруг запястий.
Не несу Сашу. Она невесома. Она не сильнее воды, путающей мои шаги. Но движет меня.
Прижимаю её к бортику. Выгибается. Её вдох натягивает до предела золотую чешую платья. Я не сдерживаюсь, с жаждой сжимаю всей пятернёй её грудь, создавая новые узоры. Другой рукой притягиваю её голову к своему лицу. Целую Сашу долго, глубоко, не давая ей ни капли контроля. Её язык податливо прогибается под моим.
Наверх. Она лишь успевает сдвинуть ноги, и я уже над ней. Заставляю опустить голову на пол. Мокрая одежда придавливает ещё сильнее, склеивает нас.
Она хочет что-то сказать, но я душу её поцелуем. И только когда самому уже хочется вдохнуть, набраться кислорода перед новой атакой, я отрываюсь. Она сбивчиво:
- Накажи меня.
Отползает на полметра. Задирает до живота мокрую юбку. По её голому лобку сбегают капли, когда она выгибается и начинает разворот.
Саша на животе. Она приподнимает попку. Её висок упирается в пол. Нити мокрых волос опутали шею. Я наклоняюсь к ней. Упираюсь в неё бёдрами. Она толкается мягко навстречу. Я глажу её по голове.
- Накажи меня, - повторяет, - за всё то плохое, что я тебе сказала и сделала.
Отводит назад руки, её пальцы впиваются в ягодицы и раздвигают их.
Меня сводит с ума её поза. Она так легко предлагает трахнуть её в зад. Она. Не какая-то шалава из клуба, не обычная безотказная мышка. Александра Баунц, обеспеченная, умная, с высшим образованием, самодостаточная. Я ничего не сделал для того, чтобы заслужить такого откровенного доверия мне. Она предлагает мне себя. Она так хочет меня, что сама раздвигает ягодицы, чтобы мне было удобно войти в неё.
Я слежу за её лицом, пока расстёгиваю ширинку. Она прикрывает глаза с облегчением. Будто боялась, что я откажусь.
Её бёдра вздрагивают, когда моя рука накрывает клитор. Провожу вдоль складок, собирая на пальцы её влагу.
- Ты хочешь, чтобы я вошёл?
- Хочу.
- Ты когда-нибудь так уже делала?
- Нет.
- Ты не боишься, Саша?
- Разве тебя это остановит? – сжимается, когда ввожу в неё пальцы.
- Я хочу, чтобы тебе понравилось.
Отстраняюсь. Тяну пальто за край. Саша вдыхает глубоко. С тоской. Её обижает, что я не хочу проникать так, без презерватива.
Провожу по её складочкам членом, и медленно вхожу. Она стонет, обнимает меня своим нутром так крепко, будто не хочет отпускать. Я двигаюсь по чуть-чуть. Ладонью по камешкам выгнутого позвоночника, вниз, к её ягодицам. Слега надавливаю большим пальцем совсем рядом с анусом. Её руки дрожат мелкой дрожью, она немного расслабила их, и заветная дырочка уже совсем не видна, только ложбинка.