Директор, почесав в затылке, спросил:
— Дедушка, может, оно еще выживет? Пусть растет…
— Нет, сынок, — не успокаивался старик. — Оно пропадет, а я хочу продлить его жизнь.
— Как продлить? Срубить и потом продлить? — удивленно глядя на старика, спросил директор.
— Очень просто, сынок… Из этого дерева, пока оно еще живо, я смастерю два красивых мелодичных инструмента — дутара. Иначе, сынок, поверь мне, высохнет дерево и пойдет на дрова. Тебе и мне потом стыдно будет.
Директор, посмотрев на всех собравшихся и как бы говоря сам с собой, продолжил:
— Говорите, на дрова пойдет? Не хотелось бы, не хотелось бы… Ну что, товарищи, — вдруг обратился он к окружающим, — подарим деду дерево?
Все молчали.
Старик, поправив на голове тюбетейку, тихо сказал:
— Не хотите, как хотите. Я хотел как лучше. Пойду я, у меня и без вас дел хватает… — с обидой закончил он.
— Подождите, дорогой вы наш, — остановил старика директор. — Если можно дать умирающему дереву вторую жизнь, что ж, тогда рубите.
Окружающие с возмущением обратились к директору.
— Что вы делаете, такое дерево разрешаете рубить?
Директор, только что прибывший к месту пожара, подойдя к дереву, положил ладонь на обгоревший ствол и мысленно обратился к дереву: «Ты уж прости меня, не уберегли тебя. Прав старик, уж больно сильно тебя повредили».
Дерево от сильного (Удара пожарной машины стояло наклонившись, с перебитым стволом, с опаленной кроной. Конечно, ему было уже не жить…
…Шло время. О пожаре давно уже забыли. Только временами директор чувствовал на себе недобрые взгляды некоторых сослуживцев.
Как-то он спросил одного из них:
— Скажите, что произошло? Что-то вы ко мне стали относиться не так, как прежде?
— Вы совершенно правы! — ответил сотрудник. — И не только я один, — с иронией продолжил он.
— Почему же? — с волнением спросил директор.
— Будто бы вы сами не знаете? Дерево виновато, дерево! — крикнул сотрудник. — Его посадил сам Ильхом Ибрагимович! Л вы — срубили! Добрый какой нашелся! — разгорячился сослуживец.
— Но оно же было повреждено, — виноватым голосом проговорил директор.
— Не вами оно было посажено, п нечего было лезть. Оно было посажено Ильхомом Ибрагимовичем, — не унимался противник.
— Вы, может, и правы, но за последний год на заводе посажено двести штук саженцев. Да и потом, я не мог отказать старику, который обещал продлить жизнь дереву. Только поэтому я и разрешил…
— Ради продления жизни дерева? А может быть, вы продлите жизнь Ильхома Ибрагимовича?! — с иронией улыбнулся сотрудник и вышел из кабинета.
Директор долго смотрел на поверхность длинного полированного стола для проведения заводских планерок. «Интересно, а где сидел этот великий человек — Ильхом Ибрагимович? И вообще, что он из себя представляет?»— вдруг подумал он.
В кабинет пошла секретарша:
— Вас просит к телефону Ильхом Ибрагимович, — вежливо обратилась она.
Директор поднял трубку.
— Да, слушаю вас…
— Мне сказали, что вы срубили посаженное мною дерево, — грубым голосом, сквозь кашель спросил неизвестный.
— Вы знаете, на этом месте мы посадили уже три дерева, — виновато ответил директор.
— Мне жаль вас, но вы молоды и не знаете, кто такой Ильхом Ибрагимович. Поэтому за дерево, посаженное мной, вы еще ответите…
Директор подумал, что с ним говорит больной, выживший из ума старик. Поэтому он осторожно положил трубку на рычаги и вышел из кабинета.
Через два дня его вызвали в министерство, где прямо спросили, почему он вырубает деревья.
— Деревья? Какие деревья? — переспросил директор.
— Вы бросьте разыгрывать нас. Говорят, что вы на территории завода вырубаете деревья, посаженные нашими уважаемыми и почитаемыми стариками.
— Да, вырубаю и продаю по три рубля на старом базаре, — возмутился директор.
— Вы, пожалуйста, успокойтесь, — попросил замминистра. — И знайте свое место. Не надо было трогать дерево, посаженное самим Ильхомом Ибрагимовичем. Не надо было! Съездите к нему домой да извинитесь, как следует извинитесь. Он хороший человек, может, и простит.
Директор на это ничего не ответил и уехал обратно на завод. Приехав к себе, он запросил в отделе кадров личное дело Ильхома Ибрагимовича.
— Ну что ж, давайте познакомимся и с вами, — проговорил директор, рассматривая фотографию в деле, — Родились вы в 1921 году, беспартийный, образование пять классов. В Великой Отечественной войне не участвовали, была бронь. Сорок четыре года работали завскладом. Ой-ей! — почесал он затылок. — Раз, два, три… одиннадцать баз сменили. И на нашем заводе десять лет отработали, — глубоко вздохнув, закончил директор.