Денег не было. А так хотелось хорошо одеваться, покупать у спекулянтов «фирму». В отпуск Марина никогда не ездила, ей хватало поездок на съёмки: то на море, то в горы, то в тайгу. Другие города, люди, гостиницы, вагончики, гримёры, операторы, администраторы. Шумная, крикливая, капризная толпа, а она – в центре, почти самая главная, всё на ней. Натуру выбирать – она, актёров увещевать – она, с местными улаживать – она, режиссёр и актёры… они, как дети. Что бы они все без неё делали? Какая она молодая, стройная, независимая, то резкая, то задушевная, то раздражённая, то умиротворяющая. Все её любили и ценили. Женщины доверяли ей свои секреты и беды, мужчины флиртовали, и готовы были услужить, если это было им не слишком трудно. А она? На репутацию связи на площадке повлиять не могли, в их киношном мире это было приемлемо, на Георга с каждым годом Марине было всё больше и больше наплевать.
Один раз у неё кое-что было с самим Кончаловским. Он на «Мосфильме» снимал «Сибириаду», а Марина работала у него вторым ассистентом. Один раз несколько дней подряд шёл дождь, они выбились из графика, мэтр сидел в номере и каждый день пил. Марина зашла к нему вечером по делу, он налил ей рюмочку, Марина просидела у него долго, он ей рассказывал о своих бабах, о горестях жизни, о том, что всё «хуёво», что всех женщин он не может воспринимать по-человечески, он их видит только через глазок воображаемого объектива, что они для него просто часть натуры. Разве это нормально: он смотрит и видит её в кадре, хорошо она выглядит или плохо, как её надо снять? Вот так? Или лучше так? Вот такой он ужасный человек, несчастлив, что ему делать, и сейчас этот чёртов дождь. Никто его не понимает, всем наплевать, все надоели, а вот Марина… «Ты хорошая баба, я чувствую, а тебя хочу… ты же не уйдёшь… не бросишь меня?» Марина не бросила, мэтр был сильно нетрезв, ничего такого уж особенного из себя не представлял, Марина прекрасно знала, что женщин у него было, как грязи, что она просто ему под руку подвернулась, что ни в её, ни в его жизни этот единственный раз ничего не изменит, да и жизнь-то у них с Кончаловским была разная. Да знала она это всё, конечно, не обольщалась, не строила иллюзий, но… она была с Кончаловским! Это вам не кто-нибудь! Это Кончаловский, а не какой-то там Георг…
С тех пор Марина себя зауважала, её прямо распирало от гордости. Нет, она никому про мэтра прямо не рассказывала, но упоминать его стала в разговоре с друзьями и приятелями как «Андрона». – «Мне Андрон говорил… А Андрон считает… Мы как-то с Андроном…»
А между тем у Марины начался новый роман, причём с человеком, которого она давно знала, но даже и предположить не могла, что он будет её гражданским мужем. Обычным мужем он ей быть не мог, у него уже была жена.
Гарри был бойфрендом дочери Георга, Алэны. Когда Марина только сошлась с Георгом, Алэна была подростком, угловатой, высокой девочкой с прямыми светлыми волосами, типичная скандинавка, но без кобылистого величия мифологической великанши. Алэна жила с матерью в Риге, говорила по-русски с тягучим, стильным акцентом и довольно часто приезжала к отцу в Москву. Марина готова была сделать для девчонки всё что угодно. И на съёмки она её брала, и врачей для неё искала, магазины, детские ёлки, дефицитные билеты, путёвки в дома отдыха. У них установились доверительные, но хрупкие отношения. Алэна хотела быть Марине подружкой, а не дочкой. Про настоящую её маму они старались не говорить. И вот, Алэна стала взрослой, поступила в медицинский институт в Риге и каким-то образом познакомилась в Москве с Гарри, кажется, на какой-то премьере в Доме кино. Марина любовалась их парой совершенно бескорыстно, она вообще не была слишком завистливым человеком. Он, стройный, черноволосый, один из первых начавший в Москве заниматься карате, в дымчатых очках, намного старше своей девушки. Гарри просто прекрасно смотрелся на фоне молоденькой прибалтки модельной внешности, с почти белыми волосами до плеч, длинными ногами и прозрачными серыми глазами. Марине даже показалось, что они любили друг друга. Она вообще верила тогда в любовь, хотя считала, что лично ей пока не везёт. Впрочем, своего Георга она в своё время любила, так ей казалось.
Гарри был мужчиной экзотическим. Его родители – пожилые, полные весёлой силы и достоинства, самодостаточные люди: мама Яна – дизайнер по интерьерам, а папа Тадеуш, известный нейрохирург, были выходцами из Польши. Свою «польскость» они не забывали, а наоборот, всячески культивировали. Единственного сына они воспитали европейцем и снобом, назвав его Гарри. Да, он был вовсе не Игорь, Игорёк, Гарик, он сразу был именно Гарри. Мальчик закончил ВГИК и сразу стал снимать интересные по тем временам документальные фильмы, получающие международные призы. Он и правда был талантлив. Однажды, попав на съёмки в Англию, Гарри познакомился с англичанкой и женился на ней, став абсолютно независимым от советской конъюнктуры. Брак с англичанкой был странным. Прекрасно говоривший по-английски Гарри жил в Лондоне с женой в довольно дорогом таунхаусе, работал на местных студиях, но потом надолго приезжал в Москву без жены и жил своей жизнью: работал, заводил друзей и подруг. Это была жизнь на два дома, в его случае позволительная и всеми принимаемая. Какие бы в Москве у него не были женщины, как бы он к ним не относился, Гарри всегда считал себя женатым человеком и разводиться даже не помышлял.