В это лето Наташа решила ставить точку. Эдику исполнилось 65, он мог получать государственную страховку, они её недавно оформили, и теперь дело было за продажей дома. Хотя дом стоял на продаже совсем недавно, у Наташи появилось чемоданное настроение. Она была взбудоражена и полна приятных предчувствий. Скоро они окажутся в небольшом уютном домике недалеко от океана. Во дворе у них растёт маленькая пальма. Она перестанет спешить, напрягаться, нервничать, что она самая старая в группе, и сотрудники заметят её некомпетентность в работе. Пока этого не случалось, но Наташа была готова к тому, что вдруг случится. Что-то она сильно напортачит, заказчик будет недоволен, и всё случится по её вине. И как потом расхлебывать, а вдруг она не сможет. Наташа была квалифицирована, но делала всё медленно, с большими усилиями, чем молодые парни, выпускники американских университетов. У них-то никаких комплексов не было, работа волновала их не так уж сильно, и Наташины каждодневные мучения они просто не замечали: ну сидит эта пожилая русская тётенька и сидит, им-то что? Они ничего против неё не имели и совершенно не ждали, что она уйдет, хотя если и уйдет, то это им тоже будет всё равно. Она была как их бабушка, бабушка ничего такого делать не умела, и поэтому Natalya была молодец.
Конечно, на пенсии ей придётся сидеть целый день на одноэтажном пятачке с Эдиком, который давно ничего не делал. Он что-то читал по-русски на компьютере, включённый телевизор тоже по-русски служил ему звуковым фоном. Эдику было тоскливо в его привычном и томящем одиночестве, а теперь она тоже будет так жить, им будет одиноко вдвоём, и она скорее всего сто раз вспомнит работу, ответственность, свои «скрипты», как она поздними вечерами в условиях минимального компьютерного трафика «ранала» свои программы, чтобы проверить их эффективность. Наташа так и говорила «ранала», от глагола run. Как это сказать по-русски ей даже в голову не приходило. Когда программа работала правильно, клиенты были довольны, Наташа поздравляла себя с маленькой победой и гордилась собой, а теперь чем она будет гордиться? Что хоть как-то раскрасит её жизнь? Какие у них будут новости? Ответов на эти вопросы не было, глупо было их себе задавать: ничего не будет, кроме монотонной скучной жизни, финишной прямой к смерти. Вот и жизнь почти прошла. Как же так? Иногда Наташа до сих пор ощущала себя маленькой, так и не повзрослевшей девочкой. Прошлое виделось ей в странно ярких картинках.
Вот она в своём дворе. Тепло, но ещё не слишком жарко. То ли это конец учебного года, то ли уже каникулы. Наташа стремглав бежит от мрачного семиэтажного дома, нависающего над всем двором, мимо длинного жёлтого здания, в котором был их детский сад, к своему подъезду. Ей надо домой, и она бежит очень быстро, хотя никакой необходимости так торопиться нет. Мелькают её маленькие ступни, обутые в сандалии и белые носочки, развивается подол летнего платья в цветочки. Справа она видит площадку их детского сада за небольшим забором, а слева мелькает фигура Гали Марцоги, давней подружки, только что вышедшей на улицу. Наташа пробегает мимо Гали, ей вовсе не хочется ради неё останавливаться. Галя через пару лет умрёт от полиомиелита, единственная в их дворе. Никому об этом пока неизвестно. Наташа бежит, у неё отличное настроение для которого нет причин. Она такая лёгкая, быстрая, здоровая, молодая, у неё впереди столько ещё хорошего, целая жизнь. Она когда-нибудь умрёт, Наташа это знает, но так нескоро, что смерть кажется неправдоподобной.
Дома у неё только бабушка Лиза, мамина мама. Сколько ей тогда было лет, Наташа не знает, бабушка кажется ей старой. У неё маленькая трясущаяся голова с седыми кудельками. «Будешь, Туся, кушать?» – спрашивает бабушка. «Буду, только не суп», – отвечает Наташа. «Не хочешь суп, а больше пока ничего нет. Как хочешь», – бабушка не настаивает. Пичкать детей у них в семье не принято. «Ладно, давай», – сдается Наташа. Она ест суп, скоро придут с работы родители, вернется из школы старшая сестра Таня. Папа придёт самым последним. По всей квартире раздастся его громкий голос, никого не оставляющий в покое. Наташе не нравится папин требовательный тон. Она постарается как можно быстрее уйти из кухни, чтобы не слышать за столом его голоса. Уйти, впрочем, ей будет некуда. Если только попроситься погулять. Может её и отпустят.