Краем уха Майя слышала, что дедушка, папин папа, уехал в Америку. Ну уехал и уехал. Майя никогда дедушку не видела, папины о нём рассказы были слишком скупы, чтобы делать серьёзные выводы, но Майя всё-таки считала, что дедушка порядочный прохвост: ушёл из семьи, когда сыну было всего семь. Отца папа ценил несмотря ни на что, больше, чем мать, но особого участия в папиной жизни дедушка не принимал. Сейчас тот был женат третьим браком. Жена с семейством собрались уезжать по «еврейской линии», и у деда не было особого выхода. Уехали они все из Одессы. И вот родители тоже решили ехать в эмиграцию. Мама позвонила и заполошно сказала, что у папы нашли рак прямой кишки. Его дядя умер от такого рака, здесь папе не помогут, и он умрёт, причём быстро. Надо ехать в Америку, пока дед ещё жив. В Америке всё вылечат, там хорошие врачи, а здесь бардак. Майя удивилась, что отец согласился уезжать. С другой стороны, как только ему исполнилось 60 лет, его тут же выгнали на пенсию. Ничего себе: отец на заводе всю жизнь проработал. Как мама говорила: еврей и беспартийный раздражает… Да при чём тут беспартийный, уже и партии не было, но стереотип про мстительную советскую власть по-прежнему оставался в маминой голове незыблемым. Родители как-то очень быстро собрались и уехали. Таня с ними, даже бросила второй курс финансового института. Уже женатый Саша уехал месяцев через восемь. Майя была уверена, что её боязливый и осторожный брат никогда бы на эмиграцию не решился, тем более с его журналистской профессией. Но в развалившейся стране обстоятельства менялись стремительно: работы в своей официозной газете он лишился, Белоруссия отделилась, там стал процветать национализм. Саше пришлось удовольствоваться работой в газете на белорусском языке, что ему было вовсе не по душе. Жена на него «нажала»: хуже, чем здесь не будет, сыну не придётся служить в армии, он с «его талантом» хорошо устроится. В общем, Саша тоже уехал. Майя жила с детьми фактически одна. Родители её звали, искренне считая, что Америка для неё выход. В чём они видели выход — непонятно. Сами-то они сразу сели на социал, получили квартиру в специальном доме для пенсионеров, и получали небольшое пособие. Работать им было не надо. Как будет карабкаться Майя никто не знал, но тут работало общее для всех эмигрантов русское «авось». Ничего другого не оставалось. Про развод Майя пока не думала, наоборот, предлагала Серёже ехать всем вместе. Он категорически отказался. В течении года он то соглашался, то отказывался. Это зависело от его состояния. Когда он беспробудно пил, он и слушать ничего не желал, когда немного «просыхал», обещал начать заполнять документы. В редкие воцарения мужа в семье, они взахлёб предавались бурному сексу, но Майя прекрасно понимала, что это последнее, что их ещё как-то связывает. С участившимися запоями секс стал проблематичен и к концу года Майя поняла, что надо ей пока ехать одной, а там видно будет. На Серёжу она больше никак не могла рассчитывать, а там всё-таки её семья. Чтобы ей одной уехать, надо было развестись. Она думала, что Серёжа ни за что не согласится, но ошиблась. Он сразу пошёл ей навстречу. Майя занялась бумажками, был назначен суд, и она умолила Серёжу быть в этот день трезвым. Развели их безо всяких проволочек. Они уехали, Серёжа остался, и Майя была уверена, что он к ним со временем приедет, в аэропорту у неё совсем не было ощущения, что они с ним больше никогда не увидятся. Но нет, Серёжа не приехал. Смертельно на неё обиделся, хотя сам вроде и отпустил. Два года они не общались, Сергей не отвечал на звонки и сам не звонил. Девочки звонили бабушке с дедушкой, но рассказывать им про папу старики явно не желали. Окольными путями Майя узнала, что Сергей опустился, работает грузчиком в мебельном магазине. Ужас. Майя мужа жалела, даже считала его не слишком виноватым: так сложилось, Серёжа просто слабый человек, такой характер. Себя, правда, она ни в чём не винила, и мысли, что муж к ним приедет, совершенно выкинула из головы. Да и какой здесь был бы от него прок.
К моменту её приезда семья прожила в Калифорнии уже два года. Таня закончила университет и собиралась поступать в юридическую школу. Саша тоже устроился помощником юриста. Папа лечился и у него всё прошло. Надо же, мама была права. Майе сняли двухкомнатную совсем маленькую квартиру, по её понятиям очень дорогую, но такие там были цены. Дети пошли в школу. Родственники дали ей старую мебель и посуду, но Майе очень была нужна машина. Она спешно сдала на права, но водить было нечего. Папа обещал поговорить с Сашей, чтобы он ей отдал свою совсем старую первую машину. Майя уже представляла себя за рулём его старого форда, но брат неожиданно заупрямился. «Нет, дорогая, я тебя больше люблю живую», — так он ей сказал. Машину он отвёз на дилерскую стоянку и, наверное, получил за неё несколько сотен. Майя всё поняла и ей было неприятно: надо же, не дал машину, да ещё под таким лживым, ханжеским предлогом, просто прикрывающим скупость. В этом и был весь Саша: осторожный, жадноватый, никогда её ни в чём не поддерживающий, прикрывающий недоброй иронией свой эгоизм и холодность. Родители тоже удивились, но Майя была совершенно уверена, что Саше они ничего не сказали. Папа дал ей десять тысяч. Что он ещё мог для неё сделать! Майя понимала, что надо было немедленно начинать работать. И тут ей по-настоящему повезло. В Калифорнии совсем недалеко от них жил её одноклассник по математической школе Володя. Никогда они с Володькой не дружили, но тут, в Ирвине, они показались друг другу очень близкими людьми. Володя приехал, они посидели, выпили вина. Он жаловался на жизнь: тоска, развод с женой, редкие встречи с детьми… Работа? Нет, с работой всё нормально… Неплохо зарабатывает… Нет, Майка, тут можно заработать… С нашими-то мозгами… Сейчас компьютерный бум, глупо не воспользоваться. Ну и что, что нигде не работала… Закончила филфак? Латынь и греческий? Ну ты, мать, даёшь! Нет, тут это никому не надо. Даже не надейся… Только фирмы по созданию софта. Майка, мы в Силиконовой долине. Нельзя теряться! Я тебе помогу… Не сможешь? Я не хочу этого слышать!
Майя услышала самое главное слово, которое ей тут могли сказать «помогу». Володя зарядил её упрямой энергией, вселил в неё уверенность, что она сможет. Друг позвонил через месяц и попросил приехать к нему на работу. Её встретила милая женщина, что-то спрашивала, но Майя даже и не поняла, что это было интервью. Володя её заранее научил, что говорить. Майю взяли «тестером» программ. К тому времени она не знала ни что такое программа, ни как её тестировать. Володя велел, как он выразился, «почитать». Майя читала по-английски тексты, которые поначалу казались ей полной абракадаброй: Бертран Майер, Поппер, Эдсгер Дейкстра. Сотни страниц убористого шрифта. Каждый тестовый случай был сложнейшей задачей, которую ей надо было обязательно решить, выбрав правильный инструментарий. Какие-то тулы, самое новое и нужное слово, Contract-Driven Development, ReCrash, Jcrasher. Майя с головой ушла в работу, получалось у неё медленно и плохо: число найденных ошибок свидетельствовало о том, что случайное тестирование превосходит разумные идеи. Майин мозг не мог принимать такие вещи, и она вновь и вновь листала обзор Ричарда Хемлета, посвящённый случайному тестированию… Следовало заниматься и регрессивным тестированием, потому что исправленные ошибки обязательно появлялись снова. Майя мучилась, жалела себя, проводила долгие вечера с Володей, который терпеливо ей помогал. Однажды, устав, уже поздней ночью, — дети давно спали, — Володя не уехал домой, а остался с ней. Ничего хорошего из их близости не вышло. На следующий день всё стало казаться не только необязательным, но даже лишним. Лучше бы они этого не делали. Володя был, оказывается, влюблён в какую-то девчонку из Таиланда, хотел с Майей немного отойти от своей тоски, но не сумел. «Дружеский» секс их отношения в какой-то степени осложнил. Володя перестал к ней по вечерам приходить, и однажды, когда она ему позвонила с очередным вопросом, мягко, но непреклонно сказал ей, что, мол, хватит, теперь она должна сама… У него у самого очень много работы. Майя поняла, что ресурс Володиной благожелательности исчерпан и обращаться к нему без самой крайней необходимости не стоит.