Хотел бы я быть таким же «ничтожеством»!
май 1996
ЛЮБИМЕЦ МУЗ
/К 110-летию со дня рождения Генриха Нейгауза/
«Зал встал. Овация, выражавшая одновременно протест и радость встречи с любимым музыкантом, продолжалась не меньше пяти минут — я не помню ничего подобного перед началом концертов /.../ «Голоса с неба» в медленных частях c-mollной сонаты Бетховена ор. 111 и h-mollной — Шопена запомнились до сих пор, а стихийное исполнение финала шопеновской сонаты вызвало новую волну оваций.»
Я привел небольшую цитату из книги Дмитрия Паперно «Записки московского пианиста», изданной в 1983 г. в США (напомню, что Паперно окончил Московскую консерваторию по классу А.Б.Гольденвейзера, лауреат международных конкурсов, ныне профессор Чикагского университета). Но о чем же этот отрывок? Так приветствовала музыкальная Москва своего любимейшего Генриха Нейгауза, его долгожданное появление на концертной эстраде — осенью 1944 года. А причем тут протест? О, это еще одна «красная» страничка из нашей истории, вот что пишет об этом Паперно:
«За три года до этого, когда немцы подходили к Москве, старший сын Нейгауза умирал от туберкулеза, и отец не мог оставить его, уехав с консерваторией в Саратов. Вскоре он, как немец по отцу (а еще голландец, поляк, француз и вдобавок еврей — не иначе как агент мирового империализма! — И.Г.), был арестован, провел какое-то время в тюрьме(!), и потом был выслан на Урал. Все его ордена и почетные звания были отобраны, и неизвестно, чем бы мог закончиться этот дикий произвол /.../ если бы его влиятельные друзья не добились в конце концов его возвращения в Москву.»
Как видим, все в итоге завершилось благополучно, не так, как с Мандельштамом или Вавиловым, но боже мой, Нейгауз в тюрьме! — гениальный музыкант, создатель великой фортепьянной школы, явившей Святослава Рихтера и Эмиля Гилельса (Зака, Ведерникова, Малинина, С.Нейгауза, Вирсаладзе, Наседкина...), человек всеобъемлющей культуры и редкого обаяния, притом бесконечно далекий от политики...
Жизнь, видимо, немногому научила Нейгауза: когда в 1948 г. партийные мракобесы инспирировали публичное избиение одного из крупнейших русских композиторов 67-летнего Н.Я.Мясковского, обвинив его в «безыдейном пессимизме», один Нейгауз отважился выступить в защиту коллеги. Не знаю, смеяться или плакать, читая (у того же Паперно), как Нейгауз заявил, что это никакой не «безыдейный», а «здоровый советский пессимизм» и в подтверждение своих слов притопнул по сцене ногой! О, где вы незабвенные Илья Ильф и Евгений Петров!?
О Нейгаузе не так уж мало написано, а главное он многое рассказал о себе сам, так что мне нет необходимости пересказывать его биографию, разве что начальный период.
Его отец Густав Нейгауз окончил Кельнскую консерваторию еще в ту пору, когда ее директором был знаменитый друг Мендельсона и Шумана Фердинанд Гиллер; в Россию он приехал в качестве учителя музыки и через некоторое время обосновался в маленьком городке Елисаветграде в Херсонской губернии. Там он подружился с семьей учителя истории и французского языка М.Ф.Блюменфельда и стал обучать музыке его детей; самыми одаренными учениками оказались сын Феликс, ставший впоследствии выдающимся дирижером и пианистом, и дочь Ольга — будущая мать Генриха, родившегося 12 апреля 1888 г. Не приходится удивляться, что он был «заражен» музыкой с самого детства, «музыкальная бацилла свирепствовала и в семье моего отца, и в семье матери». Родители сделали все возможное, чтобы «болезнь», так сказать, прогрессировала. Начиная с 1902 г. и вплоть до начала 1-ой Мировой войны Генрих Нейгауз очень много времени проводит в Европе, берет уроки фортепьянной игры у одного из крупнейших пианистов того времени Леопольда Годовского (1906 г.), позднее поступает в Берлинскую музыкальную академию, затем в «Школу мастерства» при Венской музыкальной академии, которую и закончил с высшей наградой в 1914 г. Но не меньшую роль в его становлении как человека и музыканта сыграла, видимо, возможность непосредственно приобщиться к высшим достижениям европейской культуры — бывать на Байрейтских фестивалях, на концертах Бузони и Рихарда Штрауса, изучать архитектуру и живопись; в ту же пору у него возникла дружба с тремя замечательными польскими музыкантами: его родственником композитором Каролем Шимановским, скрипачом Павлом Коханьским и пианистом Артуром Рубинштейном.