Назад… Матиас закрыл глаза, откинулся назад и еле заметно заулыбался. За все время, что он провел в лагере, он ни разу и не думал о том, что, может быть, когда-то он попадет назад, в Германию. Он уже привык к Советам, он привык подолгу работать на морозе, он привык к своему скудному пайку и неудобной и жесткой койке. Он знал, что то, чем он сейчас занимается – его расплата за все учиненные им бесчинства. Он знал, что для него настало время платить по счетам, и эти счета ни за что не сравнятся с их ценой. Матиас все это знал и понимал, поэтому никогда за все это время и не думал о возвращении.
– Зачем? – спросил он, приоткрывая веки и глядя на замершую подле него Тамару.
– Но как же? – женщина немного растерялась. Матиас чувствовал, как напряглись ее руки. – Ты ведь…
– Зачем мне уезжать назад? – Геттель посмотрел в ее лицо. – Я там не нужен. А здесь от меня хоть какой-то толк…
Тамара замолчала ненадолго. Она глубоко вздохнула, стерла тыльной стороной ладони слезы с глаз и, снова попытавшись улыбнуться, проговорила спокойно и твердо:
– Ты поедешь, Матиас, хочешь ты этого или нет. Я подделаю документы. И ты уедешь. Навсегда.
Услышав ее слова, Геттель почувствовал, как зверь, тихо урчавший внутри него, затих, еле слышно скуля. Тамара сумела приручить этого непокорного никому зверя своим тихим, спокойным голосом. В такие моменты Матиас вспоминал, что он тоже человек, который способен все чувствовать и – главное – любить.
Матиас почувствовал, как внутри него все потеплело, как чуть потемнело в глазах и закружилась голова. Он, закусив до боли губы и закрыв глаза, уронил голову на женские колени и тихо, как ребенок, заплакал. Он не помнил, когда плакал в последний раз… В далеком детстве, наверное. Но сейчас все, что накопилось внутри него за все эти годы, все, что держал в себе зверь, просто вылилось наружу.
Он плакал, уткнув лицо в колени Тамары и тихо скулил, как побитый пес. Также Геттель чувствовал, как женщина успокаивающе гладит ладонью по его светлым волосам и что-то тихо приговаривает.
– Ну что же ты, – кажется, она даже улыбается – впервые. – Ну, ну… Не плачь. Ты ведь взрослый мужчина? Ну, ну… Не плачь… Хотя, какой же ты мужчина? – она тихо рассмеялась. Геттель услышал ее тихий всхлип. – Ты мой ласковый и нежный зверь…