«Пора…» — прошептал бабушкин голос словно издалека.
Лера почувствовала вдруг удивительную решимость. Ей не было страшно, она знала, что должна делать. У нее тоже не было выбора.
— Зато у меня все получится, — сказала она, выхватив из кармана джинсов револьвер и направив на Виктора. — Руки за голову!
— Какая женщина… Ты Леди Макбет… Мария Стюарт… Я умираю от твоей руки… — неожиданно начал паясничать Махровый Ромео.
— Делай, что я сказала. Не пытайся заговаривать мне зубы!
Когда Лера направила на него пистолет, его блуждающий взгляд вдруг прояснился, стал холодным и жестким.
— Но ведь я не сделал ничего плохою ни тебе, ни твоей девчонке! Разве я виноват в том, что безумно люблю тебя? Разве можно убивать человека за то, что он влюблен?
— Можно, — сказала Лера.
— Ты ведь не сможешь убить меня? Ведь это так трудно — убить безоружного человека…
— Ключи! — крикнула Лера.
— Я сам открою дверь и отпущу ее, — он медленно пошел к двери, Лера внимательно следила за ним и увидела, что у него в руке не только ключи.
— Стой! — закричала она.
— Не надо так нервничать, все будет хорошо… — Он протянул руку с ключом к двери, в другой Лера отчетливо и ясно увидела нож. — Ты что, стерва?! Играть со мной вздумала?! Ты меня не переиграешь!
В одно мгновение в сознании Леры пронеслась вся ее жизнь… Это были картинки, короткие стоп-кадры, образы прошлого… Несколько раз перед ее глазами возникало лицо Корнаутова и ее рука, держащая револьвер… «Я тогда не выстрелила… Я тогда не выстрелила… Почему? Я боялась промахнуться? Или что-то другое? Я не могла тогда взять на себя право лишить жизни человека, пусть даже подлеца… Я не могла… Не могла… Я испугалась? Да, я испугалась Я испугалась, что не смогу потом жить… Я не смогла… Я не смогла… переступить через кровь… Что передо мной сейчас? Воплощение зла? Дьявол? Кто он? Это не имеет значения… Ничто не имеет значения… Меня посадят в тюрьму… Я не увижу Юргена… Я никогда не увижу Юргена… Все это не имеет значения… Он может убить Соню… Он убьет Соню… Для него ничто не имеет значения… Он убьет Соню…
Рука Виктора повернула ключ в двери.
И Лера выстрелила…
Когда она медленно вышла из калитки, держа на руках обмякшую дочь, она с удивлением увидела в полумраке какие-то темные фигуры.
Из-за кустов ей навстречу бросился Максим. Откуда он здесь? Или это ей тоже кажется? Почему у него такое испуганное лицо?
— Она спит, — тихо сказала Лера. — Ей дали снотворное… Я его убила…
— Ладно, я разберусь, — сказал подполковник Денисов, — поезжай домой.
Максим осторожно взял дочь из рук Леры, приложил ухо к ее груди. Дыхание было ровное, пульс слегка замедленный.
Лера, покачнувшись, упала на руки здоровенным охранникам Лернера. Ее посадили в машину.
— Соня! Макс, дай мне Соню!..
Максим передал ей девочку, убедившись, что она жива. Вдруг до него дошло то, что сказала Лера.
— Она говорит, что убила его. Но как, как она могла убить? Откуда у нее оружие?
— Я дал ей пистолет, — спокойно сказал Лернер.
— По-моему, вы допустили ошибку, господин продюсер.
— Я уже давно не делаю ошибок, господин подполковник, — улыбнулся Лернер.
— Это вам не игры в казино! Речь идет о жизни моей дочери, понимаете? Да что вы понимаете? У вас в голове один шоу-бизнес! — разгорячился Максим.
— Почему же, у меня тоже есть дочь, и, как ни покажется это странным для вас, я люблю свою дочь и очень скучаю без нее… В последний раз я видел ее два года назад…
— Это почему? — удивился Максим.
— Она живет в Израиле.
— Да как же вы ее отпустили?
— Мы с женой давно в разводе. Когда выпадает свободное время, я навещаю девочку. Недавно она вышла замуж, теперь собирается в Америку. Но, впрочем, зачем вам подробности из моей личной жизни!
— А я никогда не отпущу свою дочь ни в Европу, ни в Израиль, ни в Америку!
— Мне кажется, вы допускаете ошибку, подполковник. Там ваша дочь была бы в большей безопасности.
Максим уставился на Лернера.
— Вы это серьезно?
— Знаете, уж я-то меньше всех заинтересован в том, чтобы Валерия уехала. Мы работали вместе почти четыре года. Отпустить ее — это значит понести невосполнимые потери. Я никем не смогу заменить ее. Я вкладывал в нее не только деньги, я вложил в нее душу. Она для меня стала почти как дочь… Если бы у меня в голове был только бизнес, я старался бы удержать ее здесь любой ценой… Но зачем ломать ей жизнь? Пусть уезжает. Здесь должны оставаться люди с крепкими нервами, такие, как мы с вами. А теперь нам надо отвезти ее домой, а вы уж правда разберитесь в том, что по вашей части.