Наконец они в какой-то момент сумели улизнуть из-под бдительного ока шефа.
— Лерка, я не знаю, что происходит со мной! — Наташа говорила срывающимся голосом. — Понимаешь, я столько лет мечтала, чтобы когда-нибудь это случилось! Я видела его во сне почти каждую ночь, я любила его без памяти десять лет! Я пыталась избавиться от этой безумной любви, заводила дурацкие романы, от которых тошнило потом! Мне никто не был нужен. И вдруг — он берет меня на работу, я вижу его чуть ли не каждый день, я помогаю ему! Я счастлива, знаешь, мне даже начало казаться, что мне ничего больше не нужно. Раньше я даже ревновала его к тебе, это правда, прости…
— Наташка, поверь, между нами ничего не было, — сказала Лера с такой уверенностью в голосе, что даже сама готова была поверить в это.
— Да? Наверное… Но ведь он был влюблен в тебя, это совершенно точно, я видела, чувствовала это… Знаешь, в какой-то момент я даже смирилась с этим, потому что это была ты! Самая красивая, самая талантливая, самая любимая моя подруга! Я знала, что все равно у него с тобой ничего не выйдет, я почему-то была уверена в этом! И дело тут не в Максе, и не в твоей порядочности… Он — не твой мужчина!
Слушая Наташу, Лера испытывала мучительные чувства сожаления, собственной вины перед всеми, но не давала им даже мельком, даже вскользь прорваться наружу.
— Ты абсолютно права, — сказала она. — Он не мой мужчина. Но, я думаю, и не твой. Прости, ты можешь не согласиться со мной. Я все понимаю. Сейчас ты с ним, но тебе ужасно плохо. Потому что это случилось слишком поздно, потому что… Ваня. Да?
Наташа молча кивнула, прикусив губу.
— Господи, Наташка, да пошли ты его к черту! — вдруг резко сказала Лера.
— Я… я ужасная дрянь, Лерка! Я не должна была… Мне так скверно, даже ты представить не можешь! Но я ничего не могла с собой сделать, ничего, я и сейчас не могу… — Наташа опять замолчала.
— Знаешь, — сказала Лера, рассуждая вслух, — ты поступила так, потому что не могла перечеркнуть те десять лет, ты жила только им, только мыслями о нем… А он тебя позвал, когда на самом деле был не нужен тебе… Это ужасно нелепо, по-моему. Пусть он гений, пусть он… ну, не знаю даже, кто еще… А ты, нет, ты правда пошли его к черту! Ведь ничего, кроме горя, он тебе не принесет, ты сама знаешь. Порви с ним как можно скорее.
— Ты думаешь, он бросит меня?
— Не знаю, мне кажется, от него всего можно ждать, он человек непредсказуемый.
— Я постараюсь, но не знаю, смогу ли… У меня почти нет сил. Я хотела с самого начала сказать ему «нет», но не смогла. Я слабая, я дрянь, дрянь, дрянь!!!
— С ума ты сошла! — возмутилась Лера. — Разве можно так казнить себя! Наташка, ты ведь уже не любишь его, это просто ностальгия, ты уже другая. Я клянусь, он не стоит тебя, что бы ты там ни воображала себе!
Наташа уронила голову на руки.
— Убить меня мало! Хоть бы меня пристрелил кто-нибудь или кирпич на голову свалился! Я не знаю, как вообще жить теперь. Конечно, он меня бросит, я чувствую, знаю, что должна сама его бросить первой, пока не надоела ему окончательно… Господи, как же трудно…
— Я понимаю, — ласково сказала Лера, — но ведь ты не любишь его, ты все это придумала!
— Лерка, я люблю его, в том-то и дело. Это — как наркотик, как зараза какая-то, я не могу от этого избавиться! Решаю для себя одно, а получается совсем другое. Хочу сказать «нет», а язык не слушается. Тащусь за ним, как собачонка, как овца покорная. Зачем он это сделал? Я ведь не дура! Он решил посмеяться надо мной? Но зачем? Господи, маразм какой-то!.. Мне перед ребятами стыдно, не могу ни Серому, ни Адику в глаза смотреть…
— Они тебе все простят, — тихо сказала Лера.
— Потому и стыдно! Я ведь понимаю умом, что Ваня лучше, чище! Знаешь, у меня такое ощущение, будто я ангела на дьявола променяла! Но с ангелом-то тоже тяжело… Лучше вообще остаться одной!
— Ну, это тоже не выход, — сказала Лера задумчиво, стараясь подавить неприятное ощущение от разговора, которое нарастало в ее душе. Она смутно чувствовала, догадывалась, что могла спровоцировать Красовского на связь с Наташей своим разрывом с ним. Но неужели он так мстителен? Тогда от него действительно можно ожидать чего угодно… — И вообще еще неизвестно, кто самая большая дрянь, — вдруг произнесла она.