— Не считаю это занятие увлекательным. — Максим снова плеснул в свой бокал. — Предлагаю закончить как можно скорее.
— Макс, я действительно решила.
— И что ты решила? Разводиться? Врешь ты все!..
— Пойми, мне тоже очень трудно, честное слово. Я сама прекрасно понимаю, что так дальше нельзя… Я не хочу, не могу больше врать! А если я останусь с тобой и буду делать вид, что ничего не случилось, это будет вранье, и мы будем жить день за днем в этом вранье!
— Как жили раньше… — пробормотал Максим слегка заплетающимся языком. — А тут… подвалил принц заморский — ты и растаяла! Думаешь, ты очень нужна ему? Да у него таких, как ты, в каждой стране по сотне! Ладно, не злись, я как друг говорю. Забудь своего фрица. Он тебя однажды бросил и опять бросит! И останешься ты одна! А мне за тебя обидно. Распинаешься перед ним, ах, дорогой, ах, прости! Да он о тебе и думать-то не думал! А тут наболтал всякого, ты и растаяла, как снежная баба! Да ты и есть баба, возомнила о себе черт знает что, а ты и есть баба!
— Прекрати, Макс! — резко сказала Лера. — Я это тоже уже слышала.
— А ты что мне рот затыкаешь? Правду слушать не нравится?
— Ты… читал мамин дневник? — спросила Лера, спокойно глядя на него. — Может быть, ты и письмо мое нашел? Тоже прочитал, да?
— Мало ли что я читал. Я, может, и Библию читал, и тысячи всяких протоколов допросов читал, ну и что?
— Вот и читай. А мои письма не трогай!
— Лерка, честное слово, я ни в чем тебя не упрекну, только оставь его!
— Значит, я упрекну тебя! Ты этого хочешь?
— Это что-то новенькое… Ну валяй.
— Что — валяй? Ничего новенького не будет, я все уже сказала!
— Да упрекай сколько хочешь! Сам знаю, что не безгрешный какой, в конце концов! Я нормальный мужик! Думаешь, легко каждую ночь ложиться в постель с куском льда?
— Ты опять повторяешься! Надоело. Извини, уж какая есть…
— И я какой есть. Ну было, так это все ниже пояса… Я даже и девок-то этих не помню как звали… сами на мне висли… Это ничего не значит! Семья — вот что главное!
— Вот этим как раз баба от мужика отличается, — Лера закурила новую сигарету, — у нее не бывает так — ниже пояса одно, а выше — другое…
Максим оторопело посмотрел на нее.
— Значит, ты… меня… никогда не любила?
— Ты мне нравился, я очень привязалась к тебе…
— Да-а… — протянул Максим. — Я вас люблю любовью брата! Ты это хотела бы от меня услышать? — Он с размаху треснул кулаком по столу. — Нет, не будет тебе братской любви!
— Макс, ты с ума сошел, третий час ночи.
— К черту! Плевать! Вали к своему фрицу! Соня со мной останется! А ты наслаждайся жизнью, душой и телом, выше и ниже… черт тебя дери! Только потом, когда он бросит тебя, как сношенную тряпку, ко мне не приходи! Все! Хана!
— Макс, иди спать, — дружелюбно сказала Лера, посмотрев на мужа и понимая, что продолжать разговор абсолютно бессмысленно. — Ты пьян.
— Я пьян? А я все помню, я был не пьяный! — проорал он во всю глотку.
Идем спать, а? — Он обнял вдруг Леру и повис на ней.
На часах было три.
Лера медленно, с трудом, потащила его в комнату.
— Отстань, сам дойду, — еле внятно проговорил он. Качнулся, рухнул на диван, схватил Леру за руку. — Иди сюда, ты… моя жена! Или… нет?
— Или нет, — прошептала Лера, осторожно освобождая руку.
Но Максим уже ничего не слышал, он громко всхрапывал, сопел и что-то невнятно бормотал во сне…
Бабки, как всегда, дежурили на лавке чуть в стороне от подъезда. Со своего наблюдательного пункта они видели, как подъехал Красовский, вышел из машины, вошел в подъезд, где, как обычно, было темно… Через минуту раздался выстрел и крик… Потом кто-то стремительно выскочил на улицу, сел в машину Красовского и уехал…
Такого грандиозного события в жизни бабок еще не было. Они заохали, запричитали, но никто из них не знал, что делать, и ни одна не решилась войти в подъезд.
— Чего расселись, курицы?! — заорала Глашка. — Милицию вызывайте! — Она решительно двинулась к подъезду и открыла дверь в темноту…
Утром Лера с трудом растолкала непроспавшегося Максима. Его срочно требовали к телефону из прокуратуры.
Он, чертыхаясь, протер глаза, взял трубку.
Лера с удивлением наблюдала, как меняется его лицо… Он сразу отрезвел и сказал бодро:
— Присылай машину! Не, я с бодуна, сам не поведу, вечером в конторе опохмелимся! — Потом обратился к Лере: — Быстро сделай кофе! Я должен ехать. Вчера кто-то стрелял в вашего Красовского.