— Оперативно работаете, ребята, — похвалил он местных ментов. — Тащите сюда подозреваемого!
Когда привели Ваню, Максим попросил оставить их наедине. Местные, слегка обидевшись, удалились из помещения.
— Ванька, что за шизня? Ты что, правда стрелял в него? — озабоченно спросил Максим.
— Нет, Макс, я не стрелял. У меня и пушка была не настоящая.
— Блефовал, значит? На понт брал?
— Ну, вроде так. Знаешь, я правда хотел его убить, но в честном поединке. Теперь я понимаю, как глупо я выглядел. Он смеялся надо мной, будто я глупый младенец… Жаль, что его и вправду не застрелили… — задумчиво произнес Ваня.
— Слушай, может, и мне жаль, но ты забудь, навсегда выкинь из головы, что мне сейчас сказал!
— Я и им говорил…
— Совсем рехнулся, мать твою?! Такие ребята не шутят!
— Знаю, — тихо сказал Ваня.
— Так на кой хрен ты сам себя закапываешь?
— Не знаю, Макс… Может, я просто врать не умею, говорю, что думаю, вот и все. Я не смог защитить ее честь…
— Ты и впрямь «отмороженный!» — Максим стукнул по столу кулаком. — Защитить не смог! А как теперь тебя защищать?
— Знаешь, мне теперь все равно, что будет со мной…
— Где тебя взяли?
— Около дома… Я к Адику шел, а тут они как раз… Я ему даже позвонить не смог.
— Ладно, поехали дальше. Ты где был во время покушения?
— Не помню, Макс… Кажется, бродил где-то по улицам…
— На допросе ты это тоже сказал? — прошипел Максим.
— Нет, сказал, что не помню, где был…
— Да, брат, хреново, но чуть-чуть легче. Кто-нибудь тебя видел, пока ты по улицам шлялся?
— Не знаю… Я тогда в себя ушел, я на людей не смотрел…
— Предположим, никто тебя не видел. У тебя вроде амнезии было что-то, — рассуждал Максим вслух, но еле слышно, шепотом, — алиби у тебя должно быть… Короче, не смей больше ничего говорить. Не помню ни хрена — вот и все! Молчи как рыба, и требуй адвоката. Ни одного допроса больше без него! Понял?
— Понял… А где адвоката взять? — грустно спросил Ваня.
— Будет адвокат. Дружок мой закадычный, Лешка, вот такой парень!
Максим, копаясь в деле, чувствовал настоящий профессиональный азарт. На какое-то время все отодвинулось на задний план, даже переживания по поводу Леры не так угнетали его, как несколько дней назад. Пока все складывалось не так уж плохо. Машину Красовского нашли на другой же день, целую и невредимую, в нескольких кварталах от его дома. Ванька, правда, все еще сидел, но Максим был уверен, что сумеет его вытащить в самое ближайшее время. Ему было искренне жаль этого чудного поэта, которому родиться бы и жить в каком-нибудь девятнадцатом веке, а не сейчас… Адик, с которым Макс успел переговорить до вызова того на Петровку, уверенно заявил, что Иван Серов весь вечер находился у него в квартире и что они репетировали новую песню. То же самое подтвердили и двое других музыкантов, и Наташа. Все их показания были приобщены к делу. Кроме папки с официальными документами, на столе у Максима лежала подборка свежих газет, где заголовки гласили: «Свобода слова в опасности!», «Новое покушение на журналиста», «Куда смотрит правительство?», «Кто следующий?», «Параллель» под перекрестным огнем», «Кто стрелял в Леонида Красовского?», «Правительство или мафия?»… Красовский стал героем дня, жертвой тайных интриг, чуть не поплатившимся жизнью за свою смелость и независимость. Шумиха в газетах, устроенная вокруг этого дела, раздражала Максима, и неприязнь к Красовскому возрастала в нем все больше.
Сам герой дня, который выглядел вполне здоровым и свежим, хотя рука все еще была в гипсе, вел себя довольно странно. Узнав, что капитан Денисов муж Валерии Голицыной, он потребовал, чтобы назначили другого следователя. Но в прокуратуре это не сочли серьезной причиной, так как Валерия Голицына хоть и была его сотрудницей, но к делу никакого отношения не имела. Во время покушения она действительно была дома, соседи видели, как она вместе с Максимом подъехала к дому на машине задолго до покушения, потом вместе с дочерью видели ее во дворе, видели, как она вошла в свой подъезд. Что последовало за этим, было хорошо известно самому Максиму.
Максим, которого не отстранили от дела по просьбе Красовского, снова явился к нему в больницу, и они остались наедине.
— Вы сами подозреваете кого-нибудь? — спросил капитан Денисов вполне официальным тоном.
— Я понятия не имею, кто стрелял в меня, — заявил Красовский не без ехидства. — Если рассуждать логически, это могли быть и вы, поскольку у вас для этого были мотивы. Вы, безусловно, знаете о моей связи с Валерией…