Я вижу только твое лицо… Все кругом словно в тумане… Мы прощаемся на вокзале? Но я не вижу кругом никого, кроме тебя… Или, может быть, мы только что встретились с тобой там, в пустом сквере, и я вижу твое лицо в блеклых отсветах фонаря, слегка качающегося от ветра? Я вижу только твое лицо, твои глаза… Мы — одни. Мы с тобой одни во всем мире, во всей вселенной… И эта пустая комната — в квартире, в гостинице, в замке или дворце? Где этот город — в Сибири, во Франции, в Германии?.. Неплотно задернутые шторы, за окном — расплывчатый свет фонарей, мельканье фар… Или это отблески моря в лунном свете? И тихий шелест волн? Мы одни. Дождь постукивает за окном, опять дождь… Моя голова лежит на твоем плече… Ты обнимаешь меня, и я еще крепче прижимаюсь к тебе. На твоем лице играют солнечные блики… Дыхание моря, аромат магнолий, дивный цветущий сад… Я самая счастливая на земле, никого нет в мире, кроме нас с тобой… Это бесконечный прекрасный сон и — единственная реальность… Сколько минут, часов или дней прошло? Сколько лет прошло с тех пор, как мы оказались одни в мире?
Боже мой! Я люблю вас, герр Грасс! Я люблю тебя, милый Юрген, я умираю от любви. Еще сильнее, чем раньше… Я не знала, что такое в жизни бывает! Я люблю тебя до безумия, это и счастье, и горе. Это — все… Я стараюсь удержать в памяти твое лицо, каждую черточку, но оно тает и тает в голубоватом дыму…
В квартире стояла полная тишина. Потом раздался пронзительный звон будильника.
— Мама, я проснулся! — произнес детский голос.
Снова — тишина.
— Мама, ты слышишь, я уже проснулся!
Белобрысый Юрик сел в постели, сонно протирая глаза. Потом начал всхлипывать.
— Ты что ревешь? — сердито спросила Соня, глядя на брата из-под одеяла, натянутого почти до самых глаз.
— Где мама-а?
— Я не знаю, где мама, — произнесла Соня, — наверное, дома… Мама! Где ты? — закричала она, не вставая с постели.
Никто не отозвался.
— Я писать хочу, — раздалось в тишине.
— Садись и писай! Кто тебе мешает? — Соня зевнула, потянулась, опустила ноги на пол, прошаркала к зеркалу.
— А где горшок? — возопил Юрик.
— Не стыдно тебе, взрослый ребенок, а ходит на горшок! Посмотрели бы на тебя девочки из группы!
— Ну и что! У нас в группе все на горшок ходят!
— Мама, ну где же ты?! — закричала Соня, придавая голосу трагический оттенок и разглядывая в зеркале свое отражение. — Юрка мешает мне в лицей собираться! Господи, ну почему у меня столько веснушек! И косу мне никто не заплетает!
— Юрка никому не мешает, — обиженно сказал брат, сидя на горшке и катая по дивану маленькую машинку.
— Мама, если ты не встанешь, я сегодня же остригусь! — произнесла Соня.
— Мама, нельзя спать! — закричал Юрик. — Мама, вставай, Сонька ножницы взяла!
Лера слегка приоткрыла глаза, сладко зевнула и перевернулась на другой бок.
— Сонька, почему мама спит? — Юрик всхлипнул, слезая с горшка.
— А я откуда знаю? — Соня передернула плечами. — Мам, может, ты заболела? This is disaster! У нас сегодня вечером дискотека! В чем я пойду?
— Это твои проблемы! — с серьезным видом высказался брат.
— Ты что такой наглый? — рассердилась Соня. — Сейчас у меня получишь!
— Ребенка бить нельзя!
— Мама, если ты не встанешь, я изобью ребенка! — ехидно произнесла Соня.
Лера, протирая глаза, села в постели.
— Это гнусный шантаж! — сказала она. — И вообще, завяжите мне бант, принесите, наконец, горшок, и отведите меня на дискотеку! Что стоите?
— Мама все слышала! — завизжал Юрик. — Она притворялась!
— Мама всегда все слышит, даже когда спит, — сказала Соня. — Мама, ты что сегодня видела во сне?
— Потом расскажу, я еще не проснулась…
Соня посмотрела на мать проникновенным взглядом.
— Опять своего Юргена? Да?
— Ну не продюсера же Лернера! — засмеялась Лера. — Соня, отведешь Юрика в сад?
— Ну вот, опять, — тяжело вздохнула девочка. — Сегодня я не могу!
— Соня, ну пожалуйста! — взмолилась Лера.
— Ну мама, я опаздываю, а он еще не одет! У меня, в конце концов, тоже есть личная жизнь!
Лера быстро вскочила с постели, напялила на сына штанишки и куртку, сунула ему в руку яблоко.