Она переходит дорогу, набросив рюкзак на плечи и склонив голову. Сегодня у нее нет с собой сумки. Он наблюдает за ней, пока автобус не скрывается в подземном переходе, затем его взгляд обрывается, как нить, которую натянули слишком сильно.
Что-то, должно быть, произошло за последние три дня. В пятницу она была совершенно другим человеком.
Итак, что касается того факта, что рыжие, предположительно, вымирают, Линда ему не верит, так как видит огромное количество рыжеволосых повсюду. Сейчас она даже едет за одним таким на велосипеде. А вчера в REWE[1] видела двоих. Или, может быть, она обратила на это внимание только потому, что ее мать упомянула о рыжих на днях за завтраком. Затем она отложила газету, возмущенно посмотрела на Линду и ее отца и спросила: «Вы знали, что рыжие вымирают?» – Она сказала это так, словно это было что-то личное. Как будто она боялась, что в любой момент кто-нибудь может открыть дверь кухни и застрелить ее только потому, что у нее рыжие волосы. На самом деле они не совсем рыжие, они скорее оранжевые. Звучит некрасиво, но выглядит не так.
Волосы у мамы красивые, а вот у Линды – скучные. Она унаследовала свои волосы от отца, что подтверждает факт исчезновения рыжеволосых людей. Волосы Линды тусклого светлого оттенка, почти седого: невыразительные, обрамляют лицо. Несколько девочек в их школе покрасили волосы в серый. Вот почему волосы Линды теперь зеленые. Она определенно не хочет быть как все. Достаточно досадно, что ей приходится дышать таким же воздухом, что и другие. Мать бы поправила ее сейчас, будь она дома: «Тем же, Линда, а не таким же. Есть разница». – И она объяснила бы ей эту разницу во всех подробностях. Но Линде уже плевать, каким там воздухом и кто дышит.
Последние несколько метров она проезжает на велосипеде до садовой калитки, затем тормозит и слезает. Рыжая женщина едет дальше. Солнце в небе как огромный прожектор. Будто жизнь – это сцена, а Линда – второстепенная актриса без реплик. Смотрит на дом, в котором она живет, в котором всегда жила, – маленький, с остроконечной крышей.
Как гном в окружении верхушек деревьев. Ее комната находится на самом верху. Везде ломаные потолки и балки. Ее отец все время повторяет, что если бы у него было больше денег, он бы переделал дом. Современные стеклянные фасады, просторная гостиная, может быть, даже пристройка. Она рада, что у него нет денег. Да, дом маловат для них, комнаты плохо спроектированы, окна плохо закрываются, а зимой холодно. Но у него есть характер. Он похож на человека, с которым живешь. Ты знаешь его всю жизнь, как родную бабулю. Со всем шумом и запахом. Неважно, что краска отслаивается везде: и на ставнях, и на кованых балконных перилах; что дом когда-то был светло-голубым и с белыми ставнями, – все это не имеет значения. Между тем дом представляет собой последствия выцветания и погоды и все равно выглядит замечательно.
Бабушка Линды со стороны отца купила этот дом много лет назад за небольшие деньги. Земельный участок сейчас стоит целое состояние. Вокруг них почти исключительно виллы. Старые и новые. И несколько современных квартирных домов из бетона, с окнами от пола до потолка. Их дом выделяется своей острой крышей на фоне других. Отличительная черта, о которой знают все в округе, – факт, которым Линда втайне гордится.
Она толкает велосипед по гравийной дорожке. И мягкий хруст гравия звучит как приветствие. Ее родителей еще нет: на подъездной дорожке не видно ни машины ее матери, ни велосипеда отца. Линда улыбается. Ей нравится эта мысль: уделить себе пару минут после школы. Без глупых расспросов о сдаче экзаменов и обсуждения ее личных проблем. Только она и тишина. Единственная загвоздка в том, что Линда должна приготовить обед. Потому что первым готовит тот, кто приходит домой. Это неписаный закон в доме Офербеков. Таких законов не много, всего несколько штук или что-то в этом роде, но их нужно соблюдать. Например, правило посудомоечной машины. Тот, кто открывает посудомоечную машину, должен ее разгрузить. И нередко ее отец или она ходят вокруг посудомоечной машины, как хищники, высматривающие маленькую ложку: они достали йогурт в надежде, что кто-то из них откроет машину первым. Мать Линды этого не понимает. Иногда Линде кажется, что мать завела тайник где-то в доме, куда прячет чистую посуду. Иначе куда постоянно деваются все ложки? Помимо правила посудомоечной машины существуют также правила для рулонов туалетной бумаги. Они, в свою очередь, делятся на два подправила. Первое: использованные рулоны туалетной бумаги необходимо заменять при любых обстоятельствах. Второе: тот, кто достает из упаковки последний рулон туалетной бумаги, должен добавить этот предмет в список семейных покупок. У них есть приложение, которое автоматически обновляется на всех трех телефонах. Можно даже увидеть, кто что и когда добавил. Полный контроль. Это правило ввел в семью отец Линды. Любой, кто его хоть немного знает, охарактеризовал бы его как миролюбивого человека. Линда старается следовать правилам, но не всегда получается помнить обо всем. В какой-то момент мать Линды тоже призналась ей, что иногда забывает. Точная формулировка была такой: «Ну, время от времени, когда мы спорим с твоим отцом, я делаю это специально. Оставляю пустой рулон на месте. Просто чтобы рассердить его». Линда иногда задается вопросом, является ли туалетная бумага такой проблемой в других семьях, но она такого даже представить не может. У Офербеков все зависит от этого. А также от того, как именно повесили рулон туалетной бумаги, потому что, по словам ее матери, это многое говорит о характере человека. Она говорит, что первый лист должен быть вверху. Определенно не наоборот. Люди, которые так вешают туалетную бумагу, – жалкие скупердяи. «Взгляни, – говорит она каждый раз. – Это действительно так. Все мы скряги». Линда не хочет спорить, поэтому вешает бумагу так, как ей велит мать.