– А я рад, что мне не привалило такое «счастье», – ядовито заметил Снейп.
– Северус, тебе придется присматривать за мальчиком и бороться с его дурными наклонностями.
***
Вот с этого и началось личное противостояние между Снейпом и Поттером. Однако шло время, и оба они то ли устали соревноваться, кто кого сильнее ненавидит, то ли интуитивно поняли что-то друг о друге, но на шестом курсе Гарри лишь по привычке огрызался на выученные наизусть за долгие годы, а потому приевшиеся и уже не приносившие боли, оскорбления Северуса.
Когда на втором курсе Поттера Дамблдор выяснил, что Риддл создал не один хоркрукс, а несколько, это его подкосило, ведь не было гарантии, что при таком раскладе тот возродится в Гарри, на чем строились все нынешние планы. Привыкнув преодолевать любые трудности, Альбус взялся разыскивать остальные артефакты, чтобы заблаговременно уничтожить их, однако не успел. Волдеморт вернулся в магический мир, и вовсе не так, как это ранее представлялось. А Поттер продолжал оставаться в неведении о своей сущности хоркрукса, о которой знали лишь Дамблдор и мадам Помфри (школьный колдомедик), посвященная в тайну в силу необходимости и давшая обет о неразглашении.
***
Поттер отбывал у Дурслей в Литтл Уингинге последнее лето, по крайней мере, именно так его заверил Дамблдор, пообещав сразу после совершеннолетия, наступавшего в магическом мире в семнадцать лет, отправить на остаток каникул к Уизли или в Блэк-хаус. «Посмотрим по обстоятельствам», – именно так уточнил директор в беседе перед отъездом Гарри из школы. В принципе, эти каникулы проходили не так плохо, как все предыдущие. Видимо, Дурсли давали себе отчет, что Гарри уже не маленький забитый ребенок и при случае способен постоять за себя. Да к тому же тот в первый же день нарочно продемонстрировал, что владеет беспалочковой магией, которой научился по чистой случайности – призывные чары на расстоянии в три-четыре ярда у него выходили вполне сносно. Объяснить, что его способности в подобном ограничены, Гарри, естественно, не счел необходимым. Вернон Дурсль, вспомнив прошлые случаи колдовства племянником, злорадно потирая руки, заявил, что теперь Поттера наверняка исключат из его дурацкой школы, но когда вопиллера из Министерства, как бывало раньше, он так и не дождался, то предпочел держаться подальше от «ненормального» родственника. А Гарри только и нужно было, чтобы его оставили в покое.
Время шло даже не черепашьим, а улиточным ходом, и до момента освобождения, казалось, было не ближе, чем топать пешком до Марса. Минула всего неделя, а Поттер уже маялся от скуки: в целях безопасности ему строго-настрого запретили покидать пределы домовладения, Дамблдор даже передал письмо для тетки Петунии, чтобы та не вздумала проигнорировать требование. Хорошо, что осталась возможность хотя бы выходить в сад за домом Дурслей. Именно там Гарри и проводил вечер в этот день, пользуясь отсутствием родственников дома и спасаясь от духоты своей маленькой комнатки. Он сидел на старой лавочке под яблоней и, пока ночь не добралась до Литтл Уингинга, читал учебник по продвинутому курсу зельеварения, чтобы не думать о Волдеморте и предстоящей битве с ним. Отвлекаться выходило неважно, теория совместимости ингредиентов растительного и животного происхождения никак не могла для Гарри считаться увлекательным чтивом, и его мысли постоянно соскальзывали в сторону тревожных событий, произошедших буквально за несколько дней до каникул.
Дамблдор весь год на дополнительных занятиях рассказывал Поттеру о Томе Риддле и о созданных им хоркруксах, а в самом конце учебного года и вовсе пригласил поучаствовать в изъятии одного такого артефакта из тайника. Гарри с содроганием вспоминал и инферниев, и вид самого Дамблдора после того, как тот выпил практически ядовитое зелье из чаши, чтобы добраться до медальона-хоркрукса. Вернее, это директор так считал, а позже оказалось, что все усилия были напрасны, потому что кто-то их опередил и забрал настоящий хоркрукс, подкинув на его место обычную побрякушку. Но самое странное произошло позже. Когда они вернулись в Хогсмид, увидели в небе над Хогвартсом Темную метку – знак Пожирателей Смерти. Дамблдор, держась из последних сил, вместе с Гарри на метлах, которые им любезно предоставила мадам Розмерта, добрались до Астрономической башни, над которой висел светившийся зеленым в ночном небе знак – череп со змеей. Вскоре на площадку башни примчался Снейп и кинулся диагностировать и поить Дамблдора какими-то снадобьями. Но Гарри показалось, что директор был до крайности растерян и расстроен, словно ожидал увидеть кого-то другого. Да и вопросы он задавал Снейпу странные: «А где мальчик? У него все хорошо?» Еще удивительнее прозвучал язвительный ответ: «Тебе придется еще пожить, Альбус. Мальчик сломал свою игрушку и сбежал». На следующее утро Дамблдор, будто ничего не случилось, присутствовал за завтраком в Большом зале, правда, присмотревшись, Гарри показалось, что он все еще, как и ночью, был огорчен и даже сердит на что-то или на кого-то.
И вот теперь Поттер сидел, позабыв о соскользнувшем под лавку учебнике зельеварения, и пытался разобраться, свидетелем чему он, в конце концов, стал. Откуда у хозяйки паба мадам Розмерты оказались школьные квиддичные метлы, и почему она их выдала за свои собственные? Уж Гарри, налетавший на тренировках десятки часов, ни за что не спутал бы эти метлы с другими, ведь именно ими пользовалось большинство членов факультетской команды. А уж разговор Дамблдора и Снейпа о каком-то сбежавшем мальчике и вовсе наводил на мысль о Малфое, именно он исчез в тот день и не появился в школе до самых каникул.
За своими размышлениями Поттер и не заметил, что сумерки начали сгущаться, а на заднем дворе дома появился посторонний, для которого кровная защита Лили Поттер, усиленная в свое время чарами Дамблдора, не стала помехой. Все произошло в считанные мгновения. Гарри только уловил, как кто-то метнулся к нему из-за дерева, а сумасшедший уже вонзил зубы ему в левое предплечье.
– Прочь! – завопил Поттер, пытаясь вырвать свою руку у какого-то оборванца, но тот лишь сильнее вцепился в нее грязными пальцами с длинными когтями. Гарри лишь отметил, что на него напал, скорее всего, не человек, особенно если судить по горящим красным глазам с вертикальными зрачками, но анализировать ситуацию немедленно отказался – боль призывала сначала спастись. – Ступефай! – интуитивно выкрикнул Гарри, хотя его волшебная палочка со дня приезда осталась лежать в сундуке на втором этаже дома. Ему повезло, видимо, страх придал сил, и чары все же сработали, пусть и не так сильно, как хотелось бы. Но этого хватило, чтобы существо взвизгнуло, словно обиженный пес, а потом с такой скоростью, что зрение его передвижение восприняло как смазанную сизую полосу, скрылось за углом дома. – Мерлин! – Поттер разглядел на руке следы от зубов, похоже, непростого существа – вокруг двух довольно глубоких проколов, как от клыков, быстро расползались синие пятна. – И что мне делать? – страх затопил Гарри. Он с силой сжал место укуса, надеясь, что с кровью вытечет и яд, если он попал в раны. Но яркая синева продолжила распространяться, и через пару минут пятна слились в одно.
Аппарировать в таком состоянии вряд ли удалось бы без дополнительных повреждений, поэтому Поттер кинулся в дом, где к счастью в клетке сидела его сова Хедвиг, умевшая волшебным образом добираться до адресатов за считанные минуты. Гермиона утверждала, что некоторых почтовых птиц зачаровывают специальным образом, но Гарри никогда не имел желания разбираться в этом вопросе. Сейчас же срочно требовалось позвать на помощь, но кого? Уизли? Вряд ли они в курсе, как лечить укусы неизвестных существ. Гермиону? Тоже не вариант. На ум пришло, что Дамблдор мог бы организовать его доставку в Больничное крыло, но Гарри тут же засомневался – а осталась ли на лето в школе мадам Помфри? Снейп! Тот точно разбирался в ядах и должен знать о всяких кусачих тварях получше других знакомых волшебников. Обращаться к самому нелюбимому профессору было неловко, но умирать не хотелось, поэтому Гарри быстро накарябал на первом попавшемся под руку огрызке бумаги: «Профессор Снейп, меня кто-то укусил. На руке раны от зубов, и она посинела. Помогите, если можете. Поттер». Хедвиг, подхватив записку, тут же вылетела в окно, словно понимала, что следует поторопиться. Гарри сел на кровать и принялся следить за тем, как из ранок продолжала сочиться кровь, а вокруг них постепенно расползалось синее пятно. На удивление боль почти прошла и больше не тревожила. Он жалел, что не запасся безоаром на такие вот непредвиденные случаи. Ничего другого, что могло бы ему помочь, в голову не приходило, все же в зельях Поттер был профаном. А еще ему стало до слез жалко себя, отрезанного от магического мира, где ему наверняка могли оказать помощь или успокоить, компетентно заверив, что ничего страшного с ним не произошло.