– Гермиона мне больше не подруга! Я не могу ей доверять. К тому же раньше ты одобрял мое к ней отношение, – пробурчал Гарри.
– Я одобрял твою осторожность, а не враждебность. Если честно, я не предполагал, что ты так зациклишься на этом, что превратишь историю с вашей ссорой в нелепицу. Меня тоже возмутила ее безнравственная выходка с родителями. Но позволь у тебя спросить – мисс Грейнджер была твоей близкой подругой, так почему ты отвернулся, когда она оступилась? Ты высказал ей свое мнение, это было твое право, но почему, как друг, не попытался разобраться и понять мотивов ее поведения? Ведь должен же был…
– Не собираюсь я с ней дружить! – стоял на своем Гарри, действительно смахивая на упрямого малыша.
– Тебя никто не заставляет. Я не утверждал, что ты должен одобрить ее действия. Но вместо того, чтобы, пройдя стадию возмущения, постараться выяснить, почему она так поступила, ты повесил на нее ярлык «предательница всего святого» и злорадствуешь, упиваясь своей правильностью. Поверь, ты тоже ведешь себя странно с точки зрения твоих друзей, но они не бросили тебя.
– Да нечего ее защищать!
– Но кто-то ведь должен!
– Что?! – Поттер остановился и недоуменно уставился на Северуса. В довольно ярком свете луны можно было с легкостью рассмотреть всю глубину его растерянности.
– Мисс Грейнджер – амбициозная зазнайка, но она всегда была готова помочь тебе. Гарри, я надеялся, что ты остынешь после ее необдуманных действий, совершенных не без влияния Альбуса, и начнешь мыслить конструктивно. Тебе не приходило в голову, что она не понимает твоего поведения точно так же, как и ты не хочешь понять ее? – Северуса не радовало, что приходилось вмешиваться в личные отношения Поттера и диктовать ему линию поведения, но тот и в самом деле в этом вопросе поступал до крайности неразумно. – Ты довел ситуацию до абсурда, переплавляя свою обиду на Грейнджер во враждебность.
– Да что такого я сделал, что ей неясно? – Гарри, правда, и сам замечал, что слишком резко реагирует на упоминания о Гермионе.
– Не думал, что придется и это разжевывать. Ты теперь не можешь убить Риддла из-за недавних событий, заставивших тебя принять обращение. Это вынудило тебя сменить взгляд на многие вещи. Но твои друзья не знают причин, из-за которых ты теперь активно отказываешься от роли Избранного. Я, конечно, очень надеюсь, что никогда и не узнают – им это ни к чему. Меньше знают – крепче спят. Но тебе следует подкорректировать свое поведение, – Снейпу не доставляла удовольствия необходимость так подробно объяснять очевидное, ведь летом Гарри показал себя весьма сообразительным парнем. Но Северус нес ответственность за своего обращенного и прекрасно осознавал, что врожденная импульсивность Поттера не может за два месяца смениться полной взвешенностью поступков.
– Ты предлагаешь мне притворяться? Не будет ли странным, если я опять начну заглядывать в рот Дамблдору? – Гарри, чуть ли не в штыки принявший начало беседы, успокоился и стал внимательно прислушиваться к советам.
– Не нужно притворяться, но сбавить обороты в своей категоричности стоит. Ты же поддерживаешь ровные отношения с большинством сокурсников, хотя я уверен, далеко не все они тебе нравятся. Грейнджер вполне заслуживает быть одной из них, – Северус остановился – они дошли до берега небольшого озера, откуда открывался чарующий вид: приятный глазу и дарящий душе покой и умиротворение. – Подумай вот о чем: она одинока сейчас. Альбус удачно сыграл на ее жажде связать свое будущее с магическим миром, воспользовался ее стремлением самореализоваться, отыскать достойное место в обществе волшебников. Она магглорожденная, и при власти Риддла ей ничего не светило бы. Отсюда и безусловное принятие идей Дамблдора, – Северус сделал паузу, давая Поттеру возможность переварить услышанное. – Гарри, я надеялся, что ты сам с этим разберешься. Возможно, так и случилось бы позже, но у нас нет времени на затягивание ненужного конфликта. Тебе не обязательно ее прощать или возвращать ей статус близкой подруги, но не перегибай палку в ее осуждении. К тому же Рон Уизли, как я понял, практически принял твою сторону в этой ссоре, оставив Грейнджер вовсе без поддержки.
– Меня злят ее обвинения в бездействии относительно Волдеморта, – с подачи Северуса, Гарри принялся вполголоса анализировать, что же именно заставляет его так негативно реагировать на Гермиону в целом. – Я не могу сказать ей правду, почему не собираюсь и дальше играть по правилам Дамблдора. Намекаешь, что я просто срываю на ней свое раздражение из-за этого?
– Да. Похоже на то. От тебя не скрывали в клане, что вампиру среди волшебников жить очень непросто, – кивнул Снейп.
– Попытаюсь изменить свое отношение к Грейнджер, – пообещал Гарри, внезапно почувствовав сожаление о своем непримиримом максимализме. Теперь он понял, о чем говорил Рон, когда уличил его в жесткости при беседе с Гермионой в Плимуте. – Прежнего уже не вернуть, но ты прав – я слишком категоричен с ней. Она и раньше любила покомандовать, но я не реагировал так резко. Рона, похоже, тоже иногда ставят в тупик мои нынешние оценки событий, ведь он не в курсе, что я теперь совсем другой. Спасибо, что притормозил меня, пока я действительно не восстановил против себя всех вокруг, – Поттер чувствовал себя глупцом. Он и в самом деле слишком взъелся на Гермиону, к тому же забыв, что она была подругой и его обязанность – помогать, а не осуждать ее, не попытавшись разобраться. В любом случае можно спокойнее реагировать на ее попытки общения. В свете полученной выволочки Гарри теперь не знал, как доказать Северусу, что он достоин стать кем-то более близким, чем просто его обращенный. «Придется немного подождать с завоеванием особого внимания Северуса», – с досадой подумал Поттер, признавая свою недостаточную зрелость для того, чтобы стать тому полноправным партнером.
– Альбус весьма опытен в манипулировании, он хороший психолог, так что ему несложно было отыскать «болевые» точки мисс Грейнджер. Она молода и неопытна, а завышенная самооценка не позволяет распознать, что ею, по сути, управляют. Ты не сможешь открыть ей глаза на эти обстоятельства, она не поверит тебе, но способен удержать от очередного безумства, – Северус улыбнулся, услышав тяжкий вздох Поттера.
– Я жестокий, да? – отчетливо прозвучало сожаление.
– Нет, ты просто – вампир. Как бы ты ни старался, волшебники больше не станут для тебя по-прежнему близкими, в основном, из-за того что тебе приходиться слишком многое от них скрывать, – Северус не отказал себе в удовольствии притянуть Гарри к себе – тот выглядел слишком расстроенным и требовал утешения. – Возможно, мне стоило раньше с тобой об этом поговорить.
– Ты переоценил мои способности правильно разбираться в причинах чужих и своих поступков, – взял на себя вину Гарри и с радостью прижался к груди Северуса – после возвращения в Хогвартс подобное стало ему доступным впервые. Ему казалось, что все беды и неприятности тут же отступили, оставив лишь удовольствие близости дорогого человека. Обманывать себя Гарри не собирался – Северус был необходим ему как воздух.
– Нам пора возвращаться, – спустя несколько минут молчания заметил Снейп. Он отметил, что Поттер охотно ответил ему на объятия. – Об остальном поговорим в следующий раз, если это не срочно.
– Конечно, – не стал спорить Гарри.
***
Возвратившись в спальню, Поттер еще какое-то время не мог уснуть – слова Северуса довольно болезненно прошлись по его самолюбию. И ведь все сказанное им было правильным. Что же это за друг, если он лишь разбрасывается обвинениями? Гарри хотелось бы упрекнуть Гермиону в том, что она ни с кем не посоветовалась, когда решилась стереть память родителям, но ей ведь и в самом деле некому было даже пожаловаться, кроме директора. Из взрослых волшебников она более-менее знакома только с Уизли, но все же, видимо, не настолько, чтобы обратиться к ним со столь щекотливым вопросом. В Роне она никогда особо не видела советчика, привыкнув понукать им, а Гарри через неделю после начала каникул влип в историю с аземой, а потом и вовсе исчез из дома в Литтл Уингинге. Даже если бы Гермиона и обратилась к нему, он вряд ли уделил бы ее проблеме внимание. Конечно, она даже не попыталась поговорить с кем-нибудь, но это не оправдание для друзей, повернувшихся к ней спиной. Поттер беспокойно ворочался в постели и вдруг поймал себя на мысли, что вдруг начал искать оправдания ее поступку.