И их, огромные, прищуря,Вы не узнали, нежный лик,Какая здесь играла буря –Еще за миг.
Я героически боролась.– Мы с Вами даже ели суп! –Я помню заглушенный голосИ очерк губ.
И волосы, пушистей меха,И – самое родное в Вас! –Прелестные морщинки смехаУ длинных глаз.
Я помню – Вы уже забыли –Вы – там сидели, я – вот тут.Каких мне стоило усилий,Каких минут –
Сидеть, пуская кольца дыма,И полный соблюдать покой…Мне было прямо нестерпимоСидеть такой.
Вы эту помните беседуПро климат и про букву ять.Такому странному обедуУж не бывать.
Вполоборота, в полумракеСмеюсь, сама не ожидав:«Глаза породистой собаки,– Прощайте, граф».
* * *
Потерянно, совсем без цели,Я темным переулком шла.И, кажется, уже не пели –Колокола.
2
Прибой курчавился у скал, –Протяжен, пенен, пышен, звонок…Мне Вашу дачу указал –Ребенок.
Невольно замедляя шаг– Идти смелей как бы не вправе –Я шла, прислушиваясь, какСкрежещет гравий.
Скрип проезжающей арбыБез паруса. – Сквозь плющ зеленыйБлеснули белые столбыБалкона.
Была такая тишина,Как только в полдень и в июле.Я помню: Вы лежали наПлетеном стуле.
Ах, не оценят – мир так груб! –Пленительную Вашу позу.Я помню: Вы у самых губДержали розу.
Не подымая головыИ тем подчеркивая скуку –О, этот жест, которым ВыМне дали руку.
Великолепные глазаКто скажет – отчего – прищуря,Вы знали – кто сейчас грозаВ моей лазури.
От солнца или от жары –Весь сад казался мне янтарен,Татарин продавал чадры,Ушел татарин…
Ваш рот, надменен и влекущ,Был сжат – и было все понятно.И солнце сквозь тяжелый плющБросало пятна.
Всё помню: на краю шэз-лонгСоломенную Вашу шляпу,Пронзительно звенящий гонг,И запах
Тяжелых, переспелых розИ складки в парусинных шторах,Беседу наших папиросИ шорох,
С которым Вы, властитель дум,На розу стряхивали пепел.– Безукоризненный костюмБыл светел.
3
Его дочке
С ласточками прилетелаТы в один и тот же час,Радость маленького тела,Новых глаз.
В марте месяце родиться– Господи, внемли хвале! –Это значит быть как птицаНа земле.
Ласточки ныряют в небе,В доме все пошло вверх дном:Детский лепет, птичий щебетЗа окном.
Дни ноябрьские кратки,Долги ночи ноября.Сизокрылые касатки –За моря!
Давит маленькую грудкуСтужа северной земли.Это ласточки малюткуУнесли.
Жалобный недвижим венчик,Нежных век недвижен край.Спи, дитя. Спи, Божий птенчик.Баю-бай.
4
Война, война! – Кажденья у киотовИ стрекот шпор.Но нету дела мне до царских счетов,Народных ссор.
На, кажется – надтреснутом – канатеЯ – маленький плясун.Я тень от чьей-то тени. Я лунатикДвух темных лун.
5
При жизни Вы его любили,И в верности клялись навек,Несите же венки из лилийНа свежий снег.
Над горестным его ночлегомПомедлите на краткий срок,Чтоб он под этим первым снегомНе слишком дрог.
Дыханием души и телаСогрейте ледяную кровь!Но, если в Вас уже успелаОстыть любовь –
К любовнику – любите братца,Ребенка с венчиком на лбу, –Ему ведь не к кому прижатьсяВ своем гробу.
Ах, он, кого Вы так любилиИ за кого пошли бы в ад,Он в том, что он сейчас в могиле –Не виноват!
От шороха шагов и платьяДрожавший с головы до ног –Как он открыл бы Вам объятья,Когда бы мог!
О женщины! Ведь он для каждойБыл весь – безумие и пыл!Припомните, с какою жаждойОн вас любил!
Припомните, как каждый взгляд выЛовили у его очей,Припомните былые клятвыВо тьме ночей.
Так и не будьте вероломныУ бедного его креста,И каждая тихонько вспомниЕго уста.
И, прежде чем отдаться бегуСаней с цыганским бубенцом,Помедлите, к ночному снегуПрипав лицом.
Пусть нежно опушит вам щеки,Растает каплями у глаз…Я, пишущая эти строки,Одна из вас –
Неданной клятвы не нарушу– Жизнь! – Карие глаза твои! –Молитесь, женщины, за душуСамой Любви.
6
Осыпались листья над Вашей могилой,И пахнет зимой.Послушайте, мертвый, послушайте, милый:Вы всё-таки мой.
Смеетесь! – В блаженной крылатке дорожной!Луна высока.Мой – так несомненно и так непреложно,Как эта рука.
Опять с узелком подойду утром раноК больничным дверям.Вы просто уехали в жаркие страны,К великим морям.
Я Вас целовала! Я Вам колдовала!Смеюсь над загробною тьмой!Я смерти не верю! Я жду Вас с вокзала –Домой.
Пусть листья осыпались, смыты и стертыНа траурных лентах слова.И, если для целого мира Вы мертвый,Я тоже мертва.
Я вижу, я чувствую, – чую Вас всюду!– Что́ ленты от Ваших венков! –Я Вас не забыла и Вас не забудуВо веки веков!
Таких обещаний я знаю бесцельность,Я знаю тщету.– Письмо в бесконечность. – Письмо в беспредельность –Письмо в пустоту.
7
Милый друг, ушедший дальше, чем за́ море!Вот Вам розы – протянитесь на них.Милый друг, унесший самое, самоеДорогое из сокровищ земных.
Я обманута, и я обокрадена, –Нет на память ни письма, ни кольца!Как мне памятна малейшая впадинаУдивленного – навеки – лица.
Как мне памятен просящий и пристальныйВзгляд – поближе приглашающий сесть,И улыбка из великого Издали, –Умирающего светская лесть…
Милый друг, ушедший в вечное плаванье,– Свежий холмик меж других бугорков! –Помолитесь обо мне в райской гавани,Чтобы не было других моряков.
«Мне нравится, что вы больны не мной…»
Мне нравится, что вы больны не мной,Мне нравится, что я больна не вами,Что никогда тяжелый шар земнойНе уплывет под нашими ногами.Мне нравится, что можно быть смешной –Распущенной – и не играть словами,И не краснеть удушливой волной,Слегка соприкоснувшись рукавами.