Читаю по его губам. Всё, что я слышу, это музыка.
Больше не слышу свою песню, но это не имеет значения. Это неважно, потому что здесь полицейский, и мне надо выбираться. Даже если моя интуиция ошибается, лучше уйти.
Так безопаснее.
Но я никогда не буду в безопасности.
Мое последнее движение в танце должно быть сексуальным и дерзким. Как бы я сделала, завершая балетное выступление, но получается вульгарно. Оно едва удаётся мне в этот раз. Получается грубый рывок головы и плеч. Потом убегаю со сцены вниз по коридору. Я должна работать на соседнем этаже, наблюдая за тем, кто хочет приватный танец или выпить, но не могу этого сделать. Направляюсь в раздевалку и одеваю футболку, спортивные штаны. Я скажу им, что мне становится плохо и необходимо уйти пораньше. Они будут недовольны, и мне, вероятно, придется заплатить за это и отдать часть моих чаевых, но вряд ли им захочется, чтобы меня вырвало на клиентов.
Я бегу к двери и почти врезаюсь в Блу.
Он снова стоит в коридоре. На этот раз даже не двигаясь. В его взгляде заметна дополнительная настороженность. И что-то еще — веселье.
— Куда собралась? — спрашивает он.
— Я…у меня болит живот. Мне нехорошо. — Я прохожу мимо и молюсь, чтобы он не двигался.
Блу дотрагивается до следа на моей щеке.
— О, мне вызвать врача? — его рука притягивает меня за плечо. — Я не хочу, чтобы случилось что-то плохое.
Прижимаю свою сумку как можно ближе к груди. Стараюсь не обращать внимания на скрытую угрозу в его словах и движениях. Я действительно чувствую себя больной, но бросаться на него, безусловно, не стоит.
— Пожалуйста, мне нужно идти. Я не шучу. Сделаю это позже.
Он понимает, о чем я говорю. Что именно я сделаю лично для него. Я в таком отчаянии, что даю ему свое обещание. В таком отчаянии, что готова пообещать ему все, что угодно. Блу достаточно долго преследовал меня, поэтому я знаю, что это достойный приз. Уверена, что он достаточно унизит меня, но я в глубоком отчаянии.
— Пожалуйста, дай мне уйти. — Голос дрожит, и мне даже больно произносить слова. Он чувствует, насколько сильно напряжено мое тело, словно я собираюсь согнуть стальную балку. Понимает, что что-то давит на меня.
Сожаление вспыхивает на его лице. Или из-за моего отказа, или от того, что он вынужден унизить меня. Но на этот раз он не отпускает меня.
— Про тебя спрашивает клиент. Он хочет приватный танец.
ГЛАВА ВТОРАЯ
В то время, когда туристов было больше, чем торговцев наркотиками, «Гранд» был театром. Тогда вы могли спокойно прогуливаться, и вас бы не ограбили. В театре ставили спектакли, балет и одно небезызвестное магическое шоу, в котором мужчина погиб от неисправного бутафорского пистолета. За годы существования шоу посетителей становилось всё меньше и меньше. И эта часть города опустела. Попытки оживить театр так и не удались, потому что достойные и состоятельные люди, которые могли и хотели потратить деньги на билеты, уже не хотели ходить по этим улицам.
Сейчас здание является бледной оболочкой былой славы — выцветшие обои и декоративные металлические вставки с облезлой золотой краской. Темный, прокуренный этаж заполнен столами и стульями. В глубине есть балкон, но он закрыт для посетителей.
Комнаты для приватных танцев располагаются на том месте, где раньше продавались билеты.
Там нет дверей. И стен. Переднее стекло перегородки разбито, и только бархатные шторы на латунных стержнях прикрывают их.
Первую комнату занимает Лола. Вспышка красной ткани и длинная грива волос между занавеской говорит мне о многом. Я узнаю ее позы на полу и мягкие стоны, за которые клиент платит больше, чем за танец.
Вторая комната пуста.
Третья комната располагается дальше всех от основного зала. Самая темная. Различима только тень человека, сидящего в кресле. Я всего лишь хочу убраться отсюда, но Блу стоит позади и толкает меня, и единственный способ получить пространство — это войти внутрь.
Я проскальзываю мимо тяжелой бархатной шторы и жду, когда же мои глаза начнут привыкать и адаптироваться. Еще до того момента, как они полностью привыкают, я уже знаю, что это будет он. Не Чарли, такой безопасный и соблюдающий правила. Другой человек. Новый. Некто со странной напряженностью во взгляде.
Ранее я видела только очертания его куртки. И ботинки, образующие ту же позу: одна нога согнута, а другая под стулом. Он непринужденно сидит на неудобном деревянном стуле. И наблюдает за мной. Конечно, он делает это. Это то, за что он платит.
— Что это будет? — спрашиваю я.