Парень проводил меня до двери подъезда. К тому времени я уже вытирала с щёк набежавшие слёзы, понимая, что реву не потому, что якобы теряю важного человека. Ничего подобного, ведь рядом со мной шёл чужой человек, который успел подарить толику веселья и позитива за пару вечеров. Просто я оставалась без того, кто мог отвлечь меня от мыслей о Степане.
— Не плачь. Всё будет хорошо, — он обнял меня на прощанье и подарил поцелуй в висок.
— Спасибо.
— Да, всё путём, — рассмеялся парень и неловко очесал себе затылок. — Ещё созвонимся! Доброй ночи.
Он ушёл. А я опустилась на лавочку у подъезда и заплакала, чувствуя себя ужасно. Дени действительно разыграл комедию. Отвёл в дорогой ресторан, чтобы скрасить глаза, затем на природу, потому как знал — я её обожала. А после скинул вину за расставание на меня. Но… обиды в груди не было. Мне вдруг стало спокойнее, что ли? Как будто избавилась от ненужного балласта. Остались только мысли о Стёпе. И я понимала, не будь того поцелуя, всё было бы иначе. Мой разум держался бы трезвым, а сердце не болело. Чувствуя себя окончательно брошенной, зашла в подъезд и вскоре достигла дверей своей квартиры. За последней преградой царило веселье. Артёмка громко смеялся, а Маша то и дело хныкала. Когда вошла, и вовсе увидела картину Репина «Приплыли». Лиза сидела на полу, подложив под себя подушку, а дети разрисовывали ей лицо разноцветными тенями. Из кухни доносилось шкворчание и по всей квартире разносился аромат жаренной картошки и тушённого мяса. Желудок тут же заурчал, напомнив мне о низкокалорийном салатике из овощей и парочки креветок.
После весёлого ужина, Лиза сообщила мне, что разговаривала с Тимофеем. Я удивилась, но виду не подала. Через пару дней она с Машей собиралась съехать, а завтра после моей смены отправиться смотреть квартиру.
— Прости, подруга, не хочу тебя долго стеснять. Ты и так приютила нас на две недели.
— Лизок, могли бы ещё пожить. Артём вам очень рад.
— Знаю, но и перед Сергеем Семёновичем тоже неудобно. Он уже которую ночь спит у друга.
— Михалыч один теперь. Скучает по жене, но та вряд ли вернётся. Укатила в Сибирь к детям.
— Всё равно. Только не обижайся, хорошо, — она подошла и обняла меня, отвлекая от вытирания тарелок.
— Да мне-то что? Главное, у вас чтобы всё хорошо было.
— Спасибо, Туська. Ты самая лучшая на свете подруга!
Я была готова с ней поспорить, но не стала. Не о том сейчас думала и не о том грустила. Что-то грызло меня изнутри. То ли обыкновенное волнение, то ли предчувствие беды… не знаю. Просто покой покинул мою душу. Теперь окончательно.
Утро началось с настойчивого звонка в дверь. Домофон разрывался просто. Я вскочила и глянула на часы, которые показывали половину седьмого. Ну, вот кому приспичило, а?
В прихожей звук был вообще невыносим. Мозг ещё плохо соображал, потому, нажав на кнопу и спросив «кто там?», долго не могла понять, с кем разговариваю.
— Наташа, открой дверь.
— Вы кто?
— Блин, ты издеваешься что ли? — голос выдавал раздражение человека, стоящего у моего подъезда.
— Это вы издеваетесь. Половина седьмого, товарищ!
— Да Женя я! — крикнули мне по ту сторону, из-за чего сон вмиг как рукой сняло.
— Чего тебе?
— С Лизой поговорить хочу. Впусти.
— Наташ, кто там, — вышла из комнаты подруга, зевая.
— Твой муж.
— Лиза, впусти а. Поговорить хочу. Машу увидеть! — закричал сильнее он, на что молодая женщина лишь разозлилась. Она подошла ко мне и сказала тому ждать её внизу. А после разразилась праведным гневом, шипя и бросая проклятья в сторону своего мужа.
— Значит, до сих пор не нужна была ему ни семь, ни жена, ни дочь. А теперь что? Явился!
— Лизок, прошу, не переживай сильно. Старайся не реагировать на него так бурно.
— А как мне себя вести? Как непробиваемая скала? У меня всё внутри просто горит сейчас! Козёл! Ненавижу!
Она наскоро переоделась в спортивную форму и вышла. Идти следом запретила. Вдруг дети проснуться. Пришлось сидеть в квартире и грызть себе мысленно локти от переживаний. Однако уже спустя пять минут Лиза вошла, да так и села на табуретке в прихожей, беззвучно глотая слёзы. Я подбежала к ней в надежде успокоить, но заметила следы на запястьях.
— Он тебя ударил? — в туже секунду от нервов у меня сильно начала раскалываться голова. Подруга же молчала, лишь подогревая мою панику. — Лиза, отвечай! — затрясла немного её, чтобы пришла в себя, иначе она вся побледнела. В ответ она лишь покачала головой. Значит не бил. Просто от злости сильно сжал кисти рук. Я вновь посмотрела на бледную подругу и тут же убежала в кухню, налила в стакан воды и дала ей.