Себастиан знал, что теория и практика — разные вещи.
— Вы научились пеленать кукол, а не новорожденных, — с усмешкой заметил он. — С младенцами справляться намного труднее. Я знаю это по собственному опыту.
Вообще-то Себастиан не любил рассказывать о том, что менял пеленки своей дочери, когда та была в младенческом возрасте. Ему казалось, что это портит его имидж, наносит вред авторитету. Но ради Фелисити он был готов пожертвовать своим имиджем.
Чтобы поменять пеленки новорожденному, требовалась не только особая ловкость, но и довольно много времени. И Фелисити следовало знать об этом.
Фелисити удивленно взглянула на него. Она с трудом могла представить себе Себастиана с детской присыпкой в одной руке и грязной пеленкой в другой.
— Ты действительно умеешь менять пеленки? — недоверчиво спросила она.
Себастиан пожал плечами.
— Да, мне пришлось заниматься этим, когда родилась моя дочь, — сухо сказал он.
— Неужели?
Себастиан уловил насмешку в голосе Фелисити и понял, что сейчас она начнет подтрунивать над ним.
— В этом нет ничего необычного! — сердито воскликнул он.
Фелисити понимала, что она единственный человек, которому Себастиан рассказал об этом, и ее тронуло его доверие.
— Ты меня постоянно удивляешь. Мне кажется, что я знаю тебя уже довольно хорошо, но каждый раз ты преподносишь мне все новые сюрпризы.
Себастиану были приятны ее слова. Он не хотел бы, чтобы его считали открытой книгой. Себастиан был по натуре скрытным человеком, не любившим выставлять чувства напоказ и афишировать свою личную жизнь, имевшую для него первостепенную важность.
— Ты многого еще не знаешь обо мне, — сказал он.
— По-видимому, ты прав, — согласилась Фелисити.
Но я постараюсь лучше узнать тебя, добавила она про себя.
8
Остановившись на пороге, Себастиан постучался, несмотря на то что дверь в спальню Фелисити была распахнута настежь.
— По-моему, Джулию пора кормить, — промолвил он, когда Фелисити подняла на него глаза.
По настоянию Себастиана она прилегла, чтобы отдохнуть немного. И только коснувшись головой подушки, Фелисити поняла, что действительно смертельно устала. Первый день, проведенный после родов дома, отнял у нее очень много сил. Она сразу же погрузилась в полудрему, из которой ее вывело появление Себастиана.
Взглянув на часы, Фелисити поняла, что ее отдых длился всего лишь двадцать минут. Сев на кровати, она пригладила растрепавшиеся волосы. Ее терзали угрызения совести оттого, что она вела себя как эгоистка, оставив ребенка на попечение Себастиана.
— Я сам покормил бы Джулию, если бы мог, — извиняющимся тоном промолвил Себастиан. Ему было жаль будить Фелисити.
Фелисити улыбнулась, заметив, что он старательно избегает смотреть на нее. Она кормила ребенка грудью, и Себастиан, конечно, не хотел смущать ее своим присутствием.
Если бы он знал о тех чувствах, которые я испытываю к нему, подумала Фелисити, то, пожалуй, испугался бы. Во всяком случае, он не стал бы ночевать со мной под одной крышей.
— Хорошо, я сейчас приду.
— Не беспокойся, я принесу Джулию сюда, — поспешно сказал Себастиан и исчез в коридоре.
Через несколько минут он вернулся с младенцем на руках.
— Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе, — с улыбкой промолвил Себастиан.
Фелисити засмеялась и расстегнула блузку.
— Значит, по-твоему, я похожа на гору?
Себастиан осторожно передал ей Джулию.
— Это всего лишь поговорка, — сказал он. — На самом деле ты потрясающе красива.
— Неужели?
Себастиан покраснел.
— Я всегда говорю то, что думаю, и не надо переспрашивать меня, — проворчал он и отошел от кровати. — Правда, порой я несдержан и говорю лишнее.
Фелисити посмотрела ему в глаза. Порой их выражение было красноречивее слов.
— Ты несправедлив к себе, — мягко сказала она. — Тебя нельзя назвать болтливым. Пожалуй, ты, напротив, слишком молчалив и скрытен.
Себастиан сделал еще один шаг по направлению к двери и остановился. Фелисити тем временем распахнула блузку и дала грудь младенцу.
— Большое спасибо за помощь, — сказала она.
Себастиану очень хотелось полюбоваться трогательной сценой кормления, но он усилием воли отвел глаза в сторону.
— Не стоит благодарности, — пробормотал он.
Фелисити заметила румянец, выступивший на его щеках.
— Тебя смущает то, что я у тебя на глазах кормлю ребенка грудью? — удивленно спросила Фелисити. Прежде она полагала, что ничто на свете не способно вогнать в краску Себастиана. — Но ведь ты присутствовал при родах!