— Но?
— Не было ни разу той любви, какой я хочу. Обманывал себя каждый раз, целуя очередные губы. Спустя пару недель уже не понимал, что не так. Если бы не поиск настоящей любви и не любовь к путешествиям, то я бы остался в Париже.
— А я уехала из Лондона, чтобы найти себя. Это очень трудно…, — Джульетта как будто продолжила свою речь у себя в голове, над чем-то задумавшись.
— Гриндэй сильно обидел тебя? Почему ты ушла? Я ведь так толком ничего и не понял.
— Мне бы не очень хотелось говорить об этом, — Джул вспомнила, ради кого ушла.
— Если хочешь, я могу тоже уйти, чтобы…
— Нет, — Джул схватила его за огромные плечи. — Прошу, Шон, не надо делать подобных жестов. Он не обижал меня. Я сама ушла, потому что это не для меня: тяжёлый график, один и тот же кабинет.
— Джульетта, — Шон положил свои грубые руки на её маленькие плечи, — я не хочу быть предателем.
— Это не предательство. Я же сама ушла.
— Но его действия заставили тебя это сделать! Я знаю этих богачей. Им на таких, как ты, всегда было и будет плевать! — парень начал кричать, словно вспомнив что-то ужасное.
— Успокойся, Шон! Он не виноват, понимаешь? Хватит уже его вспоминать!
— Ты защищаешь его ещё? Он этого не достоин, Джул! Понимаешь?!
— Всё! С меня достаточно! Я иду домой, ясно тебе?! Я и так пытаюсь забыть это кафе и этого Гриндэя! А ты мне снова эти мысли навязываешь! — Джульетта повернулась и уже хотела идти назад.
— Стой, Джул! Прости, ладно?! Я не хотел, я просто очень…, — он тронул её плечо.
— Что?! — резко повернулась Джульетта, и её глаза словно загорелись от ярости.
— Я очень волнуюсь….
— Мне плевать! — закричала она и снова повернулась. — Если бы ты волновался, то не стал бы мне об этом напоминать. Всего хорошего! — с этими словами девушка постепенно начала отдалятся по тонким тротуарам.
— Мы могли бы поговорить о чём-нибудь другом! Джульетта! — кричал вслед Шон. Но Джул не хотела его слышать. Теперь с ней говорит только шумящий ливень. Она накинула на голову капюшон кофты и пошла вдоль улиц, но не домой.
Гриндэй стоял у окна и наблюдал за соседями напротив. Он задумался о чём-то и далеко ушёл в свои мысли. Его холодные руки грела маленькая чашечка эспрессо. Аманда наряжалась в другой комнате, чтобы снова пойти на свидание. Вдруг начался сильный ливень. Грегори наблюдал, как скатываются капли по стеклу. И в этот момент он почему-то вспомнил Джульетту Лир. Гриндэй вроде бы всегда видел её ярость, но что если между ними стоит такое же окно, пластиковое, не пропускающее ни звука, ни холода. Он вроде бы всегда видел, но никогда не знал, как холодно или слишком горячо у неё внутри в момент ярости. Грегори не мог коснуться её души, как не может сейчас коснуться этих капель. Улица Фриц-Мюллер-штрассе впала в грусть. Пустота — её единственное содержимое. Серые тучи снова поют свою песнь. Ведь скоро осень. Скоро осень….
— Грегори! Милый! Смотри, какой ливень! Стоит ли нам сегодня ехать?! — кричала Аманда из другой комнаты.
— Я, что, зря прождал тебя так долго?! — кричал в ответ Грегори.
— Иди сюда! Не хочу кричать!
Гриндэй пришёл к ней, в комнату. Она становилась с каждым днём всё очаровательнее. От Аманды так приятно пахло, что Грегори уже точно перехотелось куда-то ехать. Он очень сильно хотел остаться с ней здесь сейчас. Ему уже плевать, сколько он там её ждал.
— Давай останемся дома, — сказал Грегори, прижав к себе Аманду.
— Давай, — она погладила его по спине.
Гриндэй и Аманда бросились на кровать и просто лежали в обнимку, смотря на потолок. Он всё летал в своих мыслях.
— Как дела на работе? — спросила Аманда.
— Всё отлично. Эрмелинда и Кэтрин написали замечательные произведения. Я уже хочу издать их общий сборник, — говорил Грегори, чувствуя приятное тепло: Аманда дышит в его шею.
— Да, — сказала Аманда, и Грегори снова начал грезить. — Хорошо всё-таки, что я избавилась от этой рыжей вертихвостки, — продолжила тихо она. Но Гриндэю такой громкости достаточно, чтобы услышать. Он выскочил с кровати, убрав с себя Аманду. Сказанное, на удивление, быстро принялось им.
— Что?! Так это сделала?! — начал кричать он.
— А что? Уже всё прошло.
— Ты человека лишила работы из-за своей глупой ревности! Ты с ума сошла?! — таким злым Аманда его точно не видела.
— Эй, ты чего? Всё уже прошло. Она не вернётся. Понимаешь? Тебе, что, своих писательниц мало?
— Мне мало?! Да какая разница?! Сейчас не обо мне идёт речь, а о человеке, которого ты лишила и работы, и мечты! Ты понимаешь, что натворила?! А я дурак! — Грегори сел на кровать, размахнув руками. — Думал, что это я что-то не так сделал. Ты понимаешь?! — он повернулся к своей возлюбленной, чтобы увидеть хоть каплю сочувствия. — Я чувствовал себя виноватым из-за тебя. Ну же, скажи что-нибудь! Ты хотя бы чуть-чуть чувствуешь своей вины?! — теперь он стал похож на сумасшедшего.