— Я пойду на кухню. А ты пока успокойся, — Аманда поднялась с кровати и ушла.
— Успокоиться?! Я сейчас успокоюсь! — Грегори пошёл в коридор. — Как же я мог не понять?! У Джул же другой почерк! Я же так люблю этот почерк! Как я мог поверить в это?! — говорил он, громко топая по квартире, в прихожей он начал надевать толстовку и кроссовки.
Аманда, разумеется, сразу же побежала к нему, чтобы остановить.
— Ага, — она опёрлась на стену и сложила руки на груди. — Пойдёшь своей красавице помогать, рассказывать, какая я плохая. А она дурочка-простушка. Во всех сериалах таких, как она, вечно жалеют и любят богатые красавчики! А других постоянно во всём винят!
— Сериалов меньше смотреть надо, — говорил Грегори.
— Да остановись же! Куда ты в такой ливень?! — Аманда хватала его за плечи и за руки, но тот с противной болью в груди убирал её нежные руки.
— Я люблю тебя, понимаешь?! Зачем?! Зачем ты так делаешь?! Чужое несчастье недолжно быть плодом нашей любви, да и вообще любви. Это глупо!
— Я тоже люблю тебя, но почему ты тогда уходишь?! — девушка вновь схватила возлюбленного за руку, которой он только что хотел открыть ручку двери, и посмотрела на него. Грегори заглянул в её глаза.
— Не хочу быть сейчас в одной квартире с той, кто мне врёт, — Гриндэй резко убрал её руку, открыл дверь и, выйдя, захлопнул.
Холодный ливень уже успел облить Грегори с ног до головы. Хорошо, что он успел накинуть капюшон толстовки. Гриндэй пошёл по улицам, не желая ехать на машине, прячась от других людей, хотя и прятаться-то не от кого: на улицах пусто. Он увидел случайный автобус, который вот-вот остановится на остановке, на которой стоял Грегори. Парень решил просто так проехать на нём. Он быстро заскочил в автобус и сел на то сидение, которое рядом с водителем. Грегори заплатил за проезд, достал телефон и наушники из кармана. Надевая наушники, он посмотрел вперёд: напротив него сидела насквозь промокшая знакомая девушка в кофте с капюшоном, с её рыжих локонов стекали капли дождя. Она в страхе смотрела на него. После ливня её лицо казалось таким детским и чистым, щёки с момента их встречи стали постепенно исчезать. И теперь она казалась уже немного другой. Но её рыжие веснушки всё ещё смотрели на Грегори. От неожиданности парень убрал наушники и телефон обратно и начал в упор смотреть на неё. На следующей остановке Джульетта выскочила из автобуса, словно боясь встречи с Гриндэем.
— Стойте! Я тоже выхожу! — крикнул Грегори и побежал за ней.
Он еле-еле сквозь ливень смог увидеть её силуэт и погнался за ней. Многие бы подумали, что он маньяк. Но парень просто хотел поговорить с Джульеттой. Он уже точно знал, что сильно скучал. Девушка забежала в какой-то магазин и встала лицом к огромному окну на всю стену, наблюдая за лицом Грегори. Он встал с другой стороны и приложил руку к окну. Оно ударило его волной холода. Их лица находятся очень близко друг к другу, но между ними, хоть тонкое, но есть окно. Джульетта смотрела своими зелёными глазами на огромную руку. А потом в его глаза, глаза кофейного цвета. По его лицу жестоко бил ливень, а по её тонкому носику стекали лишь капли. И тут Грегори вспомнил то, о чём недавно думал, когда ливень только начался. Вот только не мог представить, какую боль испытывала Джульетта, когда оказалась за пластиковым окном. Гриндэй, кажется, попытался что-то сказать ей, но она не слышала. Потом Джул улыбнулась, её улыбка казалась такой свежей сквозь ливень, который словно занавеска пытался закрыть весь вид Грегори. Девушка открыла дверь в магазин. Продавец с опаской наблюдал за ними.
— Здесь вообще-то есть дверь, мистер Гриндэй. Глупо — не заметить, — сказала она.
— Не хотел никого напугать, миссис Лир, — сказал парень, пройдя в магазин. — Я знаю, что спрошу сейчас странное. Но меня это давно мучает. Я спросил у тебя, чем бы ты гордилась больше, кафе или домиком. Ты сказала, что домиком, но не сказала почему.
— Это ты сделал, когда был ребёнком. Ты тогда формировался, фантазировал, смотрел по телевизору красивые фильмы и мультфильмы, восхищался и вдохновлялся, сражался на деревянных мечах и так далее. Детство — это та пора, которая значит в жизни человека очень много, это та пора, которая уходит не бесследно. И не важно, сколько принесло тебе кафе денег и признания. Важно то, сколько в твоей душе, в душе ребёнка, оставил этот маленький домик. Ведь с него всё началось. И, быть может, без домика не было бы и кафе. Доволен, мистер Гриндэй? — улыбнулась Джул.