Глава 18
Мы идём вдвоём, я и фотограф по имени Валера. Парень насквозь гражданский человек, фотографом он и работал раньше. Катастрофа настигла его, когда он возвращался с деревенской свадьбы, где Валера колымил ибо в Доме быта, где он был официально устроен, зарплату как и везде не платили. Повезло парню, он сразу нарвался на вояк Козырева и скитаться ему не пришлось. За спиной у Валеры автомат, он одет в военную форму, которая сидит на нём как на корове седло, а на груди у парня фотоаппарат «Зенит» со вспышкой и ещё куча различного фотооборудования. Валера должен фотографировать всё, на что я ему укажу во время составления протокола осмотра.
Отдохнуть мне дали только пару часов, но мне этого хватило. Немного поспал, помылся, временно сменил свой анорак на чистый камуфляж и готов к новым подвигам на благо человечества! Левая рука в гипсе, грудь до сих пор перевязана, но чувствую я себя вполне прилично. По настоянию Яны, которую определили на работу в санчасть бункера, я всё же показался врачу.
Врач у военных конечно хороший, даже кандидат медицинских наук, только вот он гинеколог! Равиль Маратович Гафаров светило местной медицины. Он тоже тут случайно. Ехал на поезде в служебную командировку, прочитать лекцию коллегам из провинциальной больницы, а поезд взяли и пустили под откос тараканы. В неразберихе крушения и стихийно возникшей бойне, врачу посчастливилось сбежать в лес, где он умудрился выживать целых пять дней!
Осмотрел он меня (хорошо хоть кресла у него с собой не было!), и констатировал растяжение и сильные ушибы. Это он так на ощупь определил, потому что рентгеновский аппарат в бункере не предусмотрен конструкцией. Честно сказать травматолог из него так себе конечно. Врачи же они в основном узконаправленные специалисты, из них универсалами можно только врачей скорой помощи и терапевтов назвать. А остальные в теории все всё знают, только на практике выходит так, что венеролог никогда не сможет вылечить гайморит, а офтальмологу не подвластен геморрой. Но за неимением другого врача и этот сойдёт.
Полузасыпанный обломками строений и грунта метеорит лежит безжизненным камнем. Этот корабль похож на тот, что я видел раньше, как брат близнец. На моей голове шахтёрский фонарь и шахтёрская же каска, к которой он прикреплён. Эту штуку по-другому на голову и не нацепишь, а на каске есть специальное крепление, так что мне пришлось её надеть. Через плечо висит тяжёлый аккумулятор. Этот фонарик светит куда как лучше динамо-фонаря, который я в своё время прихватизировал у деда Фёдора.
— Так Валера, идём аккуратно и медленно, хрен его знает, чего там выскочить может, поэтому ты держись от меня на дистанции нескольких метров, если будет надо, то я тебя позову — даю я последние инструкции своему напарнику перед входом в корабль.
— Да был я там уже много раз, весь облазил и каждый сантиметр сфотографировал! — пренебрежительно отзывается фотограф — ничего там нет, не ссы Игорёха!
— Ты Валера парень конечно хороший, даже золотой, но есть у тебя один недостаток — я повернулся к борзому пареньку и пристально на него посмотрел — зубы тебе явно жмут, от того мозги не работают! А я ведь могу это и поправить в лёгкую! Пасть закрыл и внимательно слушай, что тебе говорят! Ты там был, я это знаю, но поверь мне, нихрена ты там ещё не видел!
— Да это… — растерялся от наезда парень — я же не хотел тебя обидеть, ты чего распетушился?
Профессиональная деформация у работников правоохранительных органов и военных выражается очень ярко. У меня она тоже присутствует. С кем поведёшься, от того и наберёшься — так в народе говорят. А я водился с матёрыми зеками… Этот мудак меня сейчас кем назвал⁈ Я с трудом сдержался, чтобы не пристрелить Валеру на месте. Видимо и на моём лице что-то такое промелькнуло, от чего фотограф отшатнулся и прижался спиной к грязному отвалу кратера.
— Не бей! Фотоаппарат сломаешь! — Валера выставил перед собой свой «Зенит» как щит римского легионера. Вот дурак, как будто это может меня остановить, если я захочу посчитать ему рёбра! А ведь мне очень хочется это сделать, агрессия из меня так и прёт!
— Ты Валера совсем рамсы попутал! Лучше захлопни варежку и молча делай то, что тебе говорят! — я с трудом взял себя в руки — не доводи до греха! Как понял? Прием!