Левдес склонил голову, но Амнэр успела заметить торжествующий блеск его желтых глаз.
- Мин гара, твоя милость радует мое сердце. Я благодарен тебе. Лорд Кодин, слово раэта - ваша дочь будет окружена почетом и уважением, достойным ее происхождения.
Кодин только молча кивнул, не в силах что-либо сказать.
"И никто не спросил согласия Левейи", - с легким сожалением подумала Амнэр. - "Впрочем, она утратила право на отказ, когда согласилась с приказом отца лечь в королевскую постель".
Завтрак закончился в полной тишине. Кодин ковырял еду, но ничего не ел - да и не удивительно. Кайелис тоже больше не притронулась к еде, но жрицу занимали совсем другие мысли. В ее глазах Амнэр, едва на нее легла диадема Авэлор, перестала быть падшей жрицей, и превратилась в консорт-принцессу. А к консорт-принцессе отношение уже совсем другое... К тому же жрица не могла не учесть, что и здесь Морган не нарушил клятвы - ведь Амнэр была из Сайндарикарил, да еще и из королевского рода. Что до ее обетов... Кайелис припомнила случаи из прошлого, когда короли или королевы выбирали себе спутников жизни из жреческой среды. И делалось это именно так - избраннику (или избраннице) вручали предмет, освященный королевской властью, как правило, украшение, принадлежавшее прежним королям или королевам. Знал ли Морган об этих случаях? Или действовал наугад? Кто знает...
Когда Амнэр и Морган остались одни, она, осторожно коснувшись подвески, словно желая убедиться, что диадема никуда не исчезла, сказала:
- Зачем?
- Потому что я так захотел, - Морган поправил на ней украшение, провел рукой по груди, лаская ее сквозь тонкую ткань:
- Разве плохо получилось?
- Кодин... и его друзья... они не забудут этого. Пусть их всех связывает клятва, но есть пути ее обойти, и они их найдут, - Амнэр сама не знала, зачем предупреждает его об этом.
- Не сомневаюсь. Но мы, раэты, любим остроту жизни. Посмотрим. Моя битва с Сайндарикарилом будет жесткой. Это хорошо - когда знаешь, каким путем идти.
Амнэр помолчала. Они уже оба вышли из Сайндарикарила. Там сейчас лорды и леди вовсю обсуждали случившееся. Они и до того ненавидели нового короля - по крайней мере, большинство из них. Но теперь, после причиненного им в лице Кодина и Левейи унижения...
- Мой король, унизив Кодина, ты поступил неверно. С него было бы довольно и того, что Левейя не стала матерью наследника. Но диадема... которую ты отдал как плату за услуги шлюхи... Лучше бы ты его убил прямо там, за столом. По крайней мере это бы списали на раэтское безумие. А теперь Кодин и другие будут искать возможности отомстить, и я не удивлюсь, если даже ценой собственной жизни за нарушение клятвы.
- О, ты, кажется, принимаешь мою сторону, Амнэр? - сощурился Морган. Амнэр спокойно сказала:
- Сейчас у меня нет выбора. Ты не оставил мне выбора, засеяв мое лоно. Но я ничего не забыла, и ничего не простила. А у нас, сайндов, очень хорошая память.
- Я это знаю, - он пристально посмотрел ей в лицо. Амнэр не отвела взгляда. - Твоя месть, моя леди, когда-нибудь свершится. Мне это понятно и близко. Месть у нас, у раэтов - важный инструмент справедливости, как мы ее понимаем. Так что ты в своем праве, все же я лишил тебя твоей прежней жизни и обошелся с тобой жестоко. И готов к отплате. Я это признаю, как видишь.
- Но не сожалеешь, - отметила она.
- Раэты никогда не сожалеют о своих поступках, это бессмысленно. Что свершилось, того не исправить и не изменить. Мы просто учитываем это, принимая дальнейшие решения.
- Значит, ты готов когда-нибудь ответить за всё, что ты делаешь?
- А разве я бы сплел эту страшную древнюю клятву, если бы думал иначе? - он снова поправил на ней бриллианты диадемы, переложил ее янтарные косы на грудь. - Я не боюсь мести Кодина и других. Я ее жду и жажду.
Она смотрела в его глаза, и видела - искренен. Раэтское ли это безумие? Или практичный сайндский расчет? Амнэр не знала.
- Ты хочешь уничтожить Сайндарикарил? - она высвободилась из его рук и отошла к окну. Солнце тут же заиграло на всех бриллиантах диадемы. - Но Сайндарикарил нужен Сайнду. Он был создан очень давно и...
- И перестал выполнять свою первоначальную роль, - Морган прошелся по комнате, ступая мягко, как кот. - Вместо того, чтобы служить королю и Сайнду, Сайндарикарил стали служить себе. Сосредоточили магию в своих руках, веками вовлекая всех, способных к ней, в Сайндарикарил, и делая их жрецами, обреченными на безбрачие... Сайндская магия могла бы стать для нас, для раэтов и сайндов, путем объединения. В Раэтане... в Раэтане все, кто способен к магии - ходят по краю безумия. Такова особенность нашей силы. Поэтому магия для нас - это опасный путь избранных Майринтой. Я исключение, потому что полукровка. Милостью богов мне дарованы оба пути, и я научился удерживать равновесие между ними. Не этого ли хотела моя мать? Родить наследника, способного противостоять Сайндарикарилу.
- Одной клятвой, пусть даже страшной и древней, ты не сможешь удержать лордов, если они решат бросить всё на кон и обрушить на тебя всю мощь Сайндарикарила, - Амнэр снова невольно коснулась диадемы. Ей было страшно. Морган, сделав ее консорт-принцессой, втянул ее в свою опасную игру. До этого она была всего лишь наложница, королевская шлюха, на которую лорды Сайндарикарила смотрели как на пустое место. А теперь... "Но это тоже мой путь. Я так решила. Я хочу увидеть конец твоего пути, мой король. Пусть даже это будет и мой конец тоже".
- Пусть обрушат, - улыбнулся Морган, показав клыки. - Пусть бросят всё на кон. Хоть раз в своей жизни примут решение и ответят за него.
Несмотря на королевскую диадему, объявлять Амнэр консорт-принцессой не спешили. Для Моргана, видимо, было пока достаточно того, что об этом знали лорды и леди Сайндарикарил. Сама Амнэр с того дня диадему больше не надевала, а он и не требовал. Сокровище хранилось в ее покоях в той самой шкатулке, в которой Морган его привез в Сайнд. Но все же кое-что в ее положении изменилось, и проявилось в одежде. Теперь ее одевали в облегающие платья из красивой, тонкой, но все же не прозрачной ткани. Вырезы на этих платьях были, конечно, слишком глубоки по мнению сайндов, а покрой слишком вызывающ, но Амнэр была довольна. Эта одежда, по крайней мере, ей нравилась, в отличие от предыдущей. И цвет. Платья были разных оттенков красного, а ей этот цвет, почему-то нелюбимый сайндами, всегда нравился. Знатные сайнды вообще избегали ярких цветов в одежде, это считалось нескромным и грубым, как и обилие украшений. Раэты, наоборот, предпочитали одежду поярче и украшений побольше.
На четвертый день, утром, когда она вышла из купальни, Шака принесла ей на серебряном подносе записку, запечатанную зеленым воском.
- Госпожа, передали тебе.
- Кто?
- Слуга из дома Кэйре.
Амнэр развернула письмецо. Пробежала строчки и задумалась. Потом скомкала письмо, бросила в камин, где уже по утрам разжигали огонь. Сказала Шаке:
- Я пойду на прогулку, в Цветочный двор. Сопровождать не нужно.
Цветочный двор - один из многочисленных внутренних дворов дворца, большой, усаженный розовыми, сиреневыми и жасминовыми кустами, с клумбами, где росли редкие цветы. В это время года там цвели поздние розы, а на клумбах - всевозможные бархатцы и астры. Во дворе имелись укромные местечки - беседки, сплетенные из розовых ветвей или декоративного винограда. В одной из них и была назначена встреча, которой, надо признать, Амнэр ожидала. Она села на резную скамью, расправила подол платья, и стала ждать. Ждать пришлось недолго - спустя несколько минут в беседке появилась Левейя, в белом платье и серой накидке с капюшоном. Она вошла в беседку, остановилась, увидев Амнэр, огляделась, и села на скамью напротив.
- Ты хотела встретиться со мной, леди Левейя, - Амнэр решила первой заговорить, чтобы сразу обозначить манеру речи. Чтобы у Левейи не было соблазна начать с оскорблений. Не то чтобы эти оскорбления или невежливая речь могли бы сейчас как-то по-настоящему обидеть Амнэр, но все же не хотелось их выслушивать. Поэтому Амнэр выбрала обычную манеру, без особой вежливости, но и без оскорблений.