Он подошел к Амнэр и сел на пол рядом с ней. Видел - она жива. Ребенок жив. Но... ее окутывало такое странное и могучее сплетение сил, что даже страшно было прикасаться к ней.
- Мой король... - прошептала Левейя. - Она... я... я предупреждала ее... но она все равно...
Морган кивнул. Приказал:
- Мятежников оставить здесь. Ко мне сюда немедленно - жрицу Кайелис.
Подождал, пока все, кроме замороженных, покинут зал. И только тогда дал волю гневу.
Замороженные до плеч лорды и леди Сайндарикарил до этого мига думали, что познали раэтскую безумную ярость... но ошибались. То, что вырвалось на волю, было страшнее всего, что они могли вообразить себе. Темная, мутная и жуткая сила пронизывала до глубин, причиняла невыносимую боль, рвала души.
Морган кричал, как раненый вепрь, крик дробился о стены и от него кровоточили уши скованных льдом лордов и леди Сайндарикарила. А когда крик затих, те, кто оказался к королю близко, увидели, что его глаза стали совсем синими, без белков и зрачков.
Он наконец прикоснулся ко лбу Амнэр. Попытался войти в ее разум - и увидел пустоту, а далеко-далеко впереди в этой пустоте - клубок из огня и тьмы.
- Ты звал меня, мой король? - голос Кайелис вырвал его из транса, и он повернул голову к ней. Жрица, увидев его глаза, невольно отступила на шаг.
- Звал. Амнэр... мертва?
Кайелис осторожно приблизилась к ней, прикоснулась к нитям силы, перебирала их, словно струны арфы. Покачала головой, указав на лежащее неподалеку мертвое тело Севеи:
- Жива, но... Ее разум пытались убить... Севея... была сильна, а с силой остальных - непобедима. Но Амнэр сумела убить ее.
- Меня не волнует судьба Севеи, - резко ответил Морган. - Верни мне Амнэр.
- Я не могу, мой король.
Глаза Моргана превратились в пылающие синим огнем узкие щели:
- Боишься коснуться падшей?
- Нет, мой король. Но я всё равно не смогу. Она ушла слишком глубоко. Ты силен и искусен в силе, но ты не знаешь, что Сайндарикарил - это не только сплетение сил. Это еще и память. Память и сила всех, кто когда-либо входил в него. Сайндарикарил - это запутанный глубокий лабиринт, и мы... мы давно уже ходим только по его поверхности. Внутрь, в самую глубину, не рискует входить никто. Даже ты, когда плел клятву, хоть и вошел глубже всех нас, но все равно это была лишь поверхность омута. А Амнэр, спасая ребенка, унесла его слишком глубоко. И единственное, что связывает их с нашим миром - это раэтская сила твоего сына. Я вижу эту нить, но я не могу ее коснуться.
- И... что делать?
Кайелис изумленно посмотрела на короля. Неужели тот жестокий, полубезумный, насмешливый, безжалостный полураэт Морган, которого она не так давно короновала, и этот клубок боли и горя - это один и тот же Морган? Не может быть. Неужели Амнэр была так важна для него? Или он так страдает из-за своего сына? Кайелис осторожно сказала:
- Ребенок жив, мой король. И когда придет срок - родится. Мы вполне сможем поддерживать тело Амнэр до этого времени. Так что о наследнике ты можешь не беспокоиться.
- Наследник... - прошептал Морган. Провел кончиками пальцев по холодному лицу Амнэр. Она казалась мертвой, так была холодна, но краски жизни не покинули ее, а значит - жива. - Я хочу вернуть ее. Это возможно?
- Ты так жаждешь обладать ею, что не хочешь отпустить несчастную Амнэр даже в смерть? - спросила верховная жрица. Морган сжал кулак так, что ногти впились в ладонь и потекла кровь. Прорычал:
- Я хочу, чтобы она жила. Такого ответа тебе довольно, жрица? Повторяю - ее можно вернуть?
- Есть только один способ вернуть ее душу, мой король, - тихо ответила Кайелис. - Спуститься туда. В глубины. Но этот путь может убить тебя. Даже с твоей силой входить в глубину Сайндарикарила - смертельно опасно. Ты можешь погибнуть. Еще никто из тех, кто пытался спуститься туда, не смог вернуться.
Морган не ответил. Вошел в транс, увидел тоненькую, паутинную ниточку, ведущую в сверкающий омут. Почувствовал родство с ней. Это была нить силы его будущего сына... нить раэтского безумия, которое всегда сопровождает любого раэта, всегда плещется у края разума... Нить тянулась из рук Майринты, стоящей прямо перед ним. Он поднял голову, посмотрел в белое лицо богини, в черные бездны ее очей.
"Пришло время расплаты, Морган", ╛- сказала она. - "Ты сам сказал, что готов заплатить".
"Я готов. Но не жизнью Амнэр и нашего сына. Ты же - сама справедливость, Мать Воронов. Я должен платить - так бери с меня плату. Но не с них".
Богина усмехнулась своей безумной усмешкой и протянула ему тонкую ниточку силы его сына.
Он схватился за нить и полетел в омут, скользя за ней.
В тайном зале Сайндарикарил на полу лежали полумертвая Амнэр и Морган в глубоком трансе. Рядом стояла Кайелис. Она смотрела на них, следя за тем, как ненавистный полураэт погружается все дальше и дальше в омут, пока наконец он не ушел слишком глубоко, туда, куда ее взгляд уже не проникал. Повернулась к замороженным лордам и леди, уже начавшим приходить в себя после вспышки раэтского гнева. Впрочем, они по-прежнему были скованы льдом. И хотя лед уже должен бы начать таять, но этого не происходило, наоборот - ледяная корка поднималась выше, покрывая плечи и шею.
- Вполне возможно, что вы все-таки своего добились, - сказала жрица. - Он может не вернуться из этого странствия в глубинах Сайндарикарила. Впрочем, для вас это будет слабым утешением, ведь клятва все равно покарала вас.
- Ты... на его стороне? - прошелестел посиневшими губами Кодин.
- Я на стороне справедливости, - Кайелис села рядом с недвижными телами Амнэр и Моргана, и погрузилась в медитацию.
В глубинах
Падая в страшный омут, Морган желал лишь одного - найти и вернуть Амнэр. Своей гибели он не боялся, потому что уже понял: без нее жить не сможет всё равно. Горько было осознавать, что в их противостоянии он проиграл. Хотел подчинить ее, покорить и заставить полюбить себя... а случилось наоборот - это он сам попал в ее сети. Сам стал зависим от нее. Желание обладать превратилось в... любовь? Морган не знал, как назвать то, что он чувствовал.
Может, и любовь. Сайнды говорят - когда боги хотят покарать, лишают разума. Раэты говорят - когда Майринта карает, она посылает любовь.
Значит, он прогневал богиню. И богиня жестоко покарала его.
Для раэта страшнее всего - утратить контроль. Утратил его - а безумие уже тут как тут. А любовь - она никакому контролю не поддается. Ею невозможно управлять. Недаром в раэтском языке слова "влюбленный", "безумный" и "несчастный" - синонимы. Раэты боятся любить почти так же сильно, как сойти с ума. Вся их жизнь, все эти строгие правила, вся система отношений, предписывающая, кому как с кем себя вести - всё предназначено для того, чтобы удерживаться от падения в безумие. Детей рано отдают на воспитание в другие дома - чтобы не слишком привязываться к ним. Браки заключают по сговору, наложниц выбирают, как лошадей или собак - исходя из их красоты и породы. Взаимоотношения регулируются договорами, клятвами и взаимной выгодой, но никак не личной привязанностью. Любовь считается предосудительным и недостойным истинного раэта чувством. И губительным. Морган никогда не знал истинной любви. Да, его любил отец, любила мачеха, он любил их и покойную мать - но то было совсем другое. Родственная привязанность и преданность родной крови. Но чтобы полюбить вот так... до самоотречения - этого не было никогда.
А сейчас он падал, падал в глубины Сайндарикарила, следуя за тонкой ниточкой силы. Выйдет ли он обратно - не знал. Да и не задумывался. Главное - вытащить оттуда Амнэр.
Майринта безжалостна к тем, кто нарушает баланс справедливости. Морган поступил по отношению к Амнэр крайне несправедливо, совершив над ней насилие и страшно унизив ее. Сам-то он тогда считал, что вправе так поступать. В конце концов, он не делал ничего такого, чего не делали другие раэты. Но богиня рассудила иначе. Сочла, что он превысил меру. И наказала его со всей своей безумной яростью. Сплела нить его жизни с жизнью Амнэр, связала намертво.