***
Это был их со Стеном пятый день рождения. Они были так малы, они совершенно не знали таких чувств, как боль или разочарование. Их детские невинные мысли не были заполнены чувством страха, мести, печали. Они были невинны. Они были детьми. Мама и папа должны были остаться с ним в тот день, но на их работе что-то произошло, какая-то аварийная ситуация. И, конечно, как директору и его заму им пришлось остаться на работе на лишние несколько часов. Они оставили детей одних всего на несколько часов. Они и подумать не могли, что что-то может произойти. Откуда им было знать, что их дети особенные? Они родились в результате обычных родов. Им тогда неоткуда было узнать, что на самом деле должен был родиться только Стен. Им неоткуда было узнать, что теперь на их детей открыта охота.
— Стен, заплети косички!
Бекки неуклюже подбежала к брату протягивая ему пару красных атласных лент. Они близнецы, но Стен рос значительно быстрее своей сестры, обогнав ее по росту на целую голову. Да и в целом он рос более сильным, выносливым и здоровым ребенком, нежели Бекки. Она постоянно болела, падала, сдирая кожу на локтях и коленях, на ее теле всегда было много синяков. Но она всегда смеялась, когда так происходило. Никогда не унывала. Всегда искала плюсы во всем, что происходило с ней, оправдывала всех и вся. В этом плане они тоже расходились со Стеном. Он был слишком серьезным, все контролировал и никогда и никого не прощал.
— Как обычно, две?
Девочка счастливо плюхнулась на пол, устраиваясь между колен брата и упираясь спиной в диван. Стен сел на сам диван, поставив ноги по бокам от сестры и принялся мудрить с ее волосами. Они оба напевали какую-то, одним им только известную, мелодию. Пока Бекки ждала окончания работы, она играла со своей мягкой игрушкой, иногда весело смеясь и издавая непонятные звуки. Стен улыбался, глядя на эту картину. В его сердце разливалось приятное теплое чувство. Счастье? Может быть и правда, это было счастье? Легкость и радость от осознания того, что все хорошо. У него полноценная семья, милая сестра, с которой были действительно добрые отношения, за которую он готов был убить, наверное. Но он еще слишком мал, чтобы думать о таком.
Но не любая сказка заканчивается хорошо. Вот только откуда им было это знать?
Раскат грома. Бекки дернулась, а Стен посмотрел в окно. На улице разыгрался настоящий шторм, стеной из дождя перекрывая вид на улицу, стало сразу как-то темно, словно резко наступила ночь, хотя на часах было лишь семь вечера. Для октября это слишком рано для заката.
Послышался стук со стороны входной двери и Бекки побежала открывать, думая, что вернулись родители. Но на пороге стояла она. Викс. Бекки хорошо запомнила ее лицо. Поджатые искусанные губы, глаза опухли и сильно покраснели от пролитых слез, коих было много, ведь на щеках были видны дорожки, которые не смог скрыть даже дождь. Ее брови сведены к переносице, а уголки губ опущены. Выражение сожаления? Словно она своим видом пытается попросить прощения. Но за что?
Стен не успел опомниться, как услышал выстрел. Затем он побежал на звук и увидел лишь обмякшее безвольное тело сестры, под которым стремительно растекалась алая жидкость. Глаза маленького мальчика в секунду стали огромными, и он ринулся с места к сестре, наплевав, что Викс могла убить и его. Но ее заданием стала только Бекки. Поэтому в эту же секунду комнату озарила голубая вспышка и девушка исчезла, оставив только пистолет.
Стен тряс сестру за плечи, крича ее имя. Она еще слышала его, но не могла среагировать. Во всем теле быстро распространялась слабость, словно ее тело наполнилось свинцом от и до. Дышать становилось с каждой секундой труднее и труднее. Ей ужасно захотелось закрыть глаза, но что-то внутри нее подсказывало, что ей нельзя этого делать. Под ней становилось мокро, и она не понимала, что это ее собственная кровь. Она больше не могла сдерживать желание уснуть. Ее веки сомкнулись.
Следующее, что она помнит, это темноту и боль. Почему ей сейчас так больно? Что с ней происходит? Боль густым потоком расходилась по ней и заставляла кричать. Но ее никто не слышал. Она хваталась за голову, громко истошно плача. Она звала своего брата, но он ее не слышал. Вдруг перед ней появилось зеркало. Она видит себя, но намного старше. Не меньше восемнадцати. Она осматривает руки и понимает, что она стала старше. Она снова смотрит в зеркало на себя. Но в ее отражении что-то не так. Оно словно дикий зверь смотрело на нее исподлобья. В ее глазах нет ничего кроме пустоты и черноты. Вокруг глаз вздутые вены и трещины. Она всматривается в эти глаза, а затем падает в никуда.
Она открывает глаза. Она видит женщину с черными волосами, собранными в ретро прическу. Она держала в одной рук трубку, а другой провела по щеке ребенка.
— С возвращением, Бекки…
С того дня ее жизнь круто поменялась. С того дня она жила в Академии Рейн, не имея возможность увидеть родных. Только Стен к ней приходил и говорил. Он давал ей чувство, что она все еще жива. Что все это не сон, что она действительно может дышать, чувствовать, жить. А потом у нее проявились силы. Это произошло рано. Слишком рано.
— Значит, ты у нас шейпшифтер? Оригинально.
Бекки до конца не осознавала, что она может и насколько безгранична ее сила. Ведь она буквально могла превратиться в кого угодно и во что угодно, нужно лишь хорошо представить это. И чтобы воплотить грандиозные планы, касательно этих способностей, ей пришлось начать усилено тренироваться. Все ее свободное время было посвящено тренировкам в бою без силы и с ней. В Академии были еще ученики, но Бекки видела только Оракула. И то ее настоящего имени она не знала. Знала лишь, что она девочка, способная видеть будущее.
Фэлисион посвятила всю себя тренировкам и это не могло не отразить на их отношениях с братом. Они перестали говорить. Перестали видеться. Она перестала получать от него ощущения жизни, ведь ей было некогда. А со временем она осознала, что ей так проще — ничего не чувствовать. Ей стало все равно. И когда им исполнилось по шестнадцать, произошло то, о чем Бекки жалеет до сих пор.
— Мисс Рейн предложила мне работу…
Бекки и Стен снова начали общение. Но теперь оно было другим. Стен стал холоден к сестре, беспристрастен, словно его заставляли идти к ней на разговор, а ему было плевать и явился он только потому, что заняться больше нечем. Но все это было его маской, что бы больше никто не смог сделать ему больно. Бекки же совершенно не нравилось все это. Она бы хотела вернуть те былые деньки, их разговоры и те ощущения жизни, которые дарил ей брат. Ведь с каждым днем она чувствовала, как часть ее умирает и чем дальше, тем холоднее и страшнее.
— Что за работа?
— Собирать таких как мы…
Бекки обеспокоено взглянула на брата, пытаясь найти в его глазах что-то, сама не понимая что. Бекки как никто другой знал Мисс Рейн. И что-то ей подсказывало, что это очень плохая идея.
— Я не думаю, что тебе стоит соглашаться.
— Почему?
— Ты ведь сам всегда говорил, что она не видит в тебе перспективы, а теперь она вдруг предлагает тебе работу? Не находишь это странным?
Бекки смотрела в пол, гоняя по извилинам догадки. Она не хотела, чтобы ее брат стал таким же как она. У него есть выбор, а у нее нет. Но она не может ему об этом сказать.
— Может ты просто боишься потерять свое первое место? — голос Стена прозвучал непривычно резко, что резало слух и Бекки оглянулась на него, корча лицо в недовольной гримасе.
— Что ты несешь, Стен? — она ушам своим не могла поверить. Как Стен мог так говорить? Он не знал каково ей сейчас приходится, каково не иметь возможности уйти. Каково быть пленником этого места, не видеть своих родных, не иметь возможности общаться с внешним миром. Он не знает, что в действительности значит быть тенью.
— Ты всегда впереди. Всегда лучшая, всегда все выполняешь, каким бы сложно задание не было. Ты номер один. А я лишь твоя тень, отброс. Я устал от этого дерьма. Я тоже хочу приносить пользу.