О, этот день никто из семьи Фелисион не забудет никогда. Они были тогда в их лесном домике, куда они любили выбираться семьей. Он стоял вблизи озера и в парах миль от лечебницы для душевнобольных при католической церкви. Жуткое место, ставшее источником для многих страшилок и злых легенд, гуляющих по тому городу по сей день.
Джен поливала цветы и она, лишь на мгновение, отвлеклась, чтобы посмотреть на озеро и тут же завопила. Из озера выходила абсолютно голая девочка. Маленькая, худая и вся в гематомах. Ее темные волосы, ставшие совсем черными от влаги, закрывали лицо и прилипли к груди и спине. Она с трудом шла и все время падала на колени, но каждый раз вставала, пытаясь выбраться из воды.
Бен тут же выскочил на крик любимой, прихватив с собой двустволку, доставшуюся ему ещё от прадеда. Раритет. Джен стояла бледнее снега, зажимая рот руками и тресясь как последний лист на дереве осенью.
— Дорогая, что произошло?
Бен не на шутку испугался за свою суженную и ждал хоть какого-то объяснения ситуации. Но та не могла выдавить из себя и звука. Она лишь отняла одну руку от лица и указала в сторону озера. Мужчина повернулся к озеру лицом и чуть не выронил ружье, сам не понимая то ли от шока, то ли от страха. Собрав всю смелость в кулак он взял ружье в две руки, приготовившись к защите и медленно ступил к берегу озера. В нем бушевала целая буря эмоций, ему было страшно, но больше за жену, ведь если сейчас с ним что-то случится, то кто постоит за Джен и Стена?
Однако подойдя ближе он ужаснулся ещё больше. Он тут же бросил ружье на берегу и побежал, а воду к девочке, попутно снимая с себя рубашку. Он подошёл к ней и та лишь боязливо отшатнулась, думая, что ее будут атаковать. Бен обернул девочку рубашкой и подхватил ее на руки. Она была словно дикий забившийся зверенок, не умеющий обороняться и не знающий откуда ждать подвоха. Она сильно дрожала, но все время молчала, будто бы забыла разом все слова.
— Что ты делаешь, Бен?
— Это ребенок! Ей нужна помощь!
Джен сорвалась с места в дом, чтобы найти аптечку и подготовиться к оказанию первой помощи ребенку. Бен занёс ее и положил на диван, попутно набрасывая на нее плед, лежавший на кресле рядом. Дрожь девочки все усиливалась, но холодно ей уже не было.
— У нее истерика, — констатировала Джен, — я осмотрю ее тело приготовь пока чай с мелиссой и ромашкой и возьми какую-нибудь мою старую детскую одежду с чердака. Я думаю ей подойдёт.
В тот момент Джен мысленно погладила себя по голове за то, что не выбрасывает вещи. Ведь это память о прекрасных днях ее юности. Это оказалось ещё и полезно.
Джен каждый раз удивлённо и с ужасом втягивала воздух, осматривая тело девочки. Кожа была настолько тонкой, что было видно почти все вены по телу и все ее тело было усыпано синяками.
— Что с тобой случилось…
Обработав все ссадины и напоив девочку горячим чаем, женщина предложила ей ванну и та с опаской согласилась. Она не говорила, лишь кивала. Учтиво помогая ребенку, Джен пыталась осторожно что-то узнать, что же произошло и откуда она взялась.
— Скажи мне, милая, как тебя зовут?
Девочка прижала руки к груди и задержала дыхание. Ее мутные зелено-голубые глаза забегали из стороны в сторону, она начала паниковать.
— Все в порядке, не волнуйся. Потом скажешь
Девочка кивнула. Дав ребенку одежду, Джен отошла на кухню, к своему мужу.
— Ну что?
Бен нервно подскочил со стула, держа в руке сотовый, он с волнением смотрел на жену.
— У нее шок. Мне кажется, она немая, — немного замявшись, Джен продолжила, — Позвонил?
— Да, они сказали, что никто из пациентов не сбегал, — Бен грустно посмотрел в сторону открытой двери, через которую было видно худое тельце, осторожно облачающееся в одежду, — Мне кажется, она сбежала из дома. Посмотри на ее раны. Над ней явно издевались.
— Возможно, но мы ведь не можем ее отпустить просто так. Нужно сообщить в полицию, найти виновника и чтобы его наказали. А если есть ещё дети?
— Ты права. Но сначала нам надо получить от нее хоть какую-то информацию. Наши полицейские не умеют обращаться с детьми.
***
Так прошли месяца. Девочка так и не сказала ни слова, хотя врач подтвердил что с голосовыми связками все хорошо и что это психологическая травма. Виновника в случившемся полиция не нашла и с ребенком нужно было что-то делать. Весь процесс расследования она провела в детдоме и ей до сих пор не сделали документы. Единственное что знали об этой девочке полицейские, так это то что ей десять лет. И то примерно, по результату медицинской экспертизы.
— Что с ней будет?
На кухне семьи Фелисион сидел полицейский, который пришел сообщить о закрытии дела. Джен и Бена очень интересовала дальнейшая судьба ребенка.
— Учитывая ее психологические состояние и всю ситуацию в целом, ее скорее всего направят в лечебницу при церкви. За эти месяцы не нашлось смельчака, который удочерил ее, да и сложно это будет сделать. Девочка нуждается в колоссальной работе с психикой и в любви. Боюсь представить, что ей пришлось пережить.
— А что если мы ее удочерим?
— Бен…
— Подожди, Джен, прошу. Она к нам привыкла, все-таки несколько недель жила с нами. Мы не бедствуем, сможем оплатить ей лечение. И по поводу любви ей точно стоит быть с нами. Мы ее не обделим. Я уверен, суд присяжных будет в восторге и девочке будет это только все на пользу.
— В этом есть смысл. Но обдумайте все ещё раз. Она действительно тяжёлый случай. Она может начать проявлять агрессию, может устраивать истерики. Такие дети, они, — полицеский замялся, подбирая правильное слово, — сложные.
— Милый, ты уверен, что стоит?
— Она напоминает мне Бекки…
Джен вздохнула и прикрыла рот. На глазах навернулись слезы. Бен взял жену за руку и поджал губы.
— Я думаю, Бен прав. Мы лучше других сможем ей помочь.
— Что ж, ваше решение.
***
Это были мучительные несколько лет работы. Девочка и правда агрессировала. Била посуду, дралась с Дженой, наносила себе увечья. Она не знала куда себя деть. Она заговорила, но она совершенно ничего не помнила, только свое имя. Виктория. Она постоянно рыдала, ей снились кошмары и она все время повторяла одну и ту же цифру.
Пять.
Новоиспечённые родители не понимали смысл цифры и думали, что она просто бредит. Но им было тяжело. Так же как и ей. Ее панические атаки и истерики никто не мог угомонить. Только Стен. Его не подпускали к сестре долгое время. И когда она очередной раз истерила, то хотела себя изувечить.
Стен был младше ее на год, но физически очень развит. Он крупный парень и даёт первое впечатление тупого качка. Но Стен не такой. Он добрый, спокойный и крайне заботливый.
— Викс, прошу, не надо…
— Не смей называть меня так! Только он меня так называл!
Стен делал маленькие аккуратные шаги в сторону Виктории, выставляя руки вперёд в успокаивающем жесте.
— Хорошо, давай придумаем как тебя называть?
— Нет! Я не хочу!
Девочка выставила свое оружие из ножниц перед собой, выстраивая дистанцию. Она боялась. Боялась, что забудет его. Боялась все душой, что если придумает себе новую кличку, то забудет навсегда. А он для нее был единственным хорошим воспоминанием. Которое угасало с каждым днём. Она не помнила его внешность, помнила только голос и то как он называл ее. Помнит аромат колумбийского черного кофе с коньяком. Помнит как забавно и мило он рычал, когда не мог подобрать слов. Помнит как… Как…
— Я забываю, — на секунду она отвела взгляд от Стена, а затем вовсе схватилась за голову и присела на корточки, — Я забываю!
Крик. Стен подскакивает к ней и крепко обнимает. Вырывает ножницы и кидает куда-то в сторону. Он гладит ее по голове и убаюкивает. Она все твердит и твердит.
— Пять, пять, пять, пять, — образ угасал, исчезал, и она думает, если будет бредить его именем, то не забудет. Будет помнить, он останется с ней. Словно в бреду она поднимает заплаканные глаза на брата и просит, — назови меня! Назови!
— Викс?
Девочка всхлипнула, и опустила голову, прижимаясь к Стену сильнее.