***
Она прекрасно помнила этот ужасный день, который ей бы снился в кошмар, засыпай она хоть иногда. Но воспоминания о нем до сих пор вызывают разряд тока по телу и чувство жжения в затылке. Ведь тогда у нее начался ее отсчет. И тогда она поняла, насколько мало у нее времени.
Мисс Рейн тяжелым шагом шла к лазарету, где ее уже ждало мертвое тело Бекки. Она уже тогда чувствовала, что что-то идет не так. Уже тогда она понимала, что не сможет бесконечно делать все эти вещи. Она не могла больше впитывать силы особенных и не могла больше их использовать, не разрушая свою физическую оболочку. Но тогда она думала, что это можно исправить.
— Ты ведь понимаешь, что уже перешагнула грань?
Женщина только успела занести еще не израненную ладонь над телом маленькой девочки, готовясь к концентрации. Она остановилась, направляя свой пустой взгляд в темноту комнаты. Ее голос был спокойным и холодным. Она не знала, побочный ли это эффект от ее экспериментов, или же она всегда была такой, или же стала потому что пошла против всей своей сущности и реального предназначения на этой планете. В этой версии Вселенной.
— Реджинальд… — она обернулась, определяя местоположение мужчины по звуку и сразу встретилась с его серьезным взглядом, который до дрожи раздражал ее. Она смотрит на него исподлобья, что придает ее взгляду хищность, — Ты ведь знаешь, я не люблю непрошенных гостей.
— Ты совершаешь ошибку. Но еще есть время ее исправить.
— Ошибку? — ее голос неожиданно стал выше, окрашиваясь в удивленный тон, — Это ты совершаешь ошибку, слепо следуя своему «предназначению». Кто решил, что мы должны поставить свои жизни на кон ради этого? Все можно сделать с выгодой для всех!
— Ты многого не понимаешь, Мария…
— Не смей называть меня этим именем, Реджи, — ее голос снова переменился, становясь звериным и низким, вызывающим боязливый отклик, — Я все понимаю, именно поэтому я делаю то, что делаю. Ты посмотри на этих детей! Они особенные! Они не должны служить каким-то жалким людишкам, которые не стоят даже грязи под их ногтями! Апокалипсис нужно не предотвращать! Нужно, чтобы люди погибли!
— Но тогда погибнут и эти дети!
— Я обучу их защите! Я сделаю все, чтобы они выжили и начали новую эру! Эру высшего человека!
— Ты не ведаешь, что творишь, Мария! — Реджинальд всегда выговаривал свои мысли спокойным тоном, но именно сейчас он позволял себе такую роскошь, как проявление эмоций. Ведь его безумно злило то, что происходит, — Мы должны стремиться к равновесию между ними. Они должны сотрудничать. Они не должны быть врагами!
— Клянусь, если ты еще раз назовешь меня этим мерзким именем, я продемонстрирую весь диапазон своих новых способностей, брат.
— Я никогда в жизни не мог подумать о том, что собственная сестра будет готова убить меня и предаст саму суть нашего существования. Я разочарован. И я не позволю тебе победить. Мои выпускники исправят все то, что ты натворила…
Реджинальд ушел в тень, оставляя женщину наедине с собой и телом девочки. Она вернулась к ребенку и занесла свои руки над ней, прикрывая глаза и запрокидывая голову. Глава Академии Рейн набрала в легкие больше воздуха и кончики ее пальцев почернели, поглощая всю кожу ее рук. Она открыла глаза коснулась одной рукой лба девочки, а второй груди, старясь попасть в аккурат на сердце. Глаза женщины почернели, и она приоткрыла рот, из которого вышел черный струящийся дым. Петляя по пространству, он дошел до девочки проникая внутрь ее через ноздри и приоткрытые губы.
Через секунду Бекки резко открыла глаза, шумно втягивая в себя воздух. Ее глаза тоже почернели, а по коже разошлись трещины, но ее лицо быстро стало прежним и девочка тут же закрыла глаза, проваливаясь в глубокий сон. Но он уже не был вечным.
Рейн отошла от ребенка, наслаждаясь проделанной работой. Она делала это уже не в первый раз, и с каждым разом у нее получалось все лучше. Она старалась не обращать внимание на то, что иногда в ее глазах резко темнеет и в затылке стоит глухая боль, почти не покидавшая ее.
Но сейчас ее руки резко зажгло, словно она сунула их в костер. Рейн застонала, смотря на свои ладони. Они начали покрываться язвами, которые сильно кровоточили и из-за которых ей было больно касаться чего угодно без перчаток. Чуть позже они перестали истекать кровью и ей было уже не так больно.
Но после этого она начала медленно умирать. Этот день стал стартом ее отсчета. И каждый раз, пользуясь своей силой или воскрешая кого-то она испытывала боль, а кровоточащие язвы расходились все дальше по ее телу. Такова была плата за ее идею. Такова была цена за ее предательство.
***
Викс сидела на подоконнике в своей комнате в общежитии Комиссии и пустым взглядом пилила пасмурное небо за окном. Ее пустой взгляд прошелся по работникам Комиссии, которые бегали кто куда, выполняя свою работу. На улице уже шел дождь и многие спрятались под куполами черных зонтов, защищаясь от нежелательной влаги. Мысли Викс зацепились за эти зонтики, рождая в ее голове цепочку ассоциаций. Академия Амбрелла. Пятый.
Девушка поднесла руку к груди, зажимая место, где у нее было сердце. Она болезненно сморщилась, чувствуя тяжесть в груди. Она убила его и осознание этого факта заставляло страдать все ее нутро, словно желая отправится вслед за ним. Она откинула голову, больно ударяясь о оконный косяк и сильно зажмурила глаза, пытаясь подавить в себе эту боль. Почему она испытывает эти чувства к нему? Он убил ее родителей. Он забрал у нее шанс на нормальную жизнь, он воспитал в ней убийцу. Он играл с ее чувствами, заставил влюбиться, а затем разрушил ее душу до основания своим предательством. Он заставил ее ненавидеть его. Заставил разорваться на две части и запутаться в себе. Он заставил ее стать его злейшим врагом. Он заставил ее убить его. И она убила.
Как же она устала это испытывать. Как она устала быть слепой. Она четко осознавала, что она до сих пор не знает правды, четко понимала, что все ее нутро агрессивно воюет с ее разумом. Она чувствовала, как внутри нее все разрушается, как она буквально сходит с ума и страдает от неизвестности.
Девушка встает с подоконника и подходит к зеркалу, вглядываясь в свои бесчувственные глаза. Она видит себя. Видит, как сильно покраснела кожа вокруг глаз. Она плакала. Много плакала. Из-за Пятого? Черт, да. Для нее непросто было это сделать. Это был всплеск ее эмоций. Она не хотела его убивать и не сделала бы этого. Она злостно смотрит на себя, сильно поджимая губы и напрягая скулы.
«Ты должна ненавидеть его! Ты должна радоваться своей победе! Он разрушил твою жизнь! Он первый убил тебя! Ты не должна его любить! Ты должна пылать от ярости к нему!».
В глазах выступили слезы, и она задирает голову, словно пытаясь не выпустить их. Она громко вздыхает и хрипло шепчет.
— Должна, но не могу…
Она снова смотрит на себя в зеркале и протягивает руку. Кончики тонких пальцев касаются прохладной зеркальной поверхности, слегка отрезвляя. Она смотрит на себя и печально сводит брови. Какая же она жалкая.
Ее взгляд резко переменился, становясь более жестким и серьезным. Она ведь имеет силу, которая так или иначе влияет и на разум тоже. Значит она может использовать ее против себя, заставив вспомнить правду. Это должно помочь. Она должна вспомнить все. Она уже слишком долго живет в этом плотном тумане. Пора его развеять.
Она упирается руками в зеркало, смотря себе в глаза через него. Она хмурит брови напрягает мышцы лица, концентрируясь на себе. Ее глаза начинают светиться красным и потоки энергии расходятся вокруг нее, пытаясь найти свою цель. Девушка напрягается сильнее. Ей страшно. Ведь она никогда этого не делала. Осознано так точно.