— Какой? – выпал из прострации король. – Какой была та часть души? Что Везельвуал натворил?
Король выглядел обеспокоенным, словно чего-то испугался.
— Самая теплая и вкусная частица, мой король. Ее чувство любви. Теперь, если она почувствует даже малейшую привязанность, это позорное и такое низкое чувство влюбленности, то познает невыносимую боль. Ее сердце будет ее же врагом, медленно, постепенно убивая. Так что, мой король, по сути принц кинул в пустоту свою жизнь за нее… – с лица мужчины не сползала зловещая улыбка, ему доставляло удовольствие от одной мысли, что кто-то корчится от боли и умирает в муках. – Так что… как там в сказках? И умерли в один день? Кажется, этот день совсем не за горами…
Глава 8. Мы не можем быть друзьями.
О-о-очень долго я писала продолжение, потому что свободного времени, к сожалению, не так много, как того хотелось бы, но работаю над продолжением так, как могу))
Спасибо всем тем, кто читает, кто действительно ждет продолжение!) Очень хотелось бы получать обратную связь :) Всегда рада новым читателям и комментариям!!)
Желаю приятного чтения!
К сожалению, мне пришлось взять внеплановый отпуск за свой счет на целую неделю. Но отпуск это был только на словах… За эту неделю я чувствовала себя, мягко говоря, прескверно, словно больна малярией. Четко наблюдалась смена периодов: от невыносимого озноба даже под двумя одеялами и тремя пледами до наступления периода жара. После спада температуры становилось легче, но насладиться мешал лишь пот, текущий по телу ручьем, словно я какой-то дырявый резервуар с жидкостью. Где был Касьян эту неделю – не знала. Временами была безмерна рада, в сердцах крича, что катись он на все четыре стороны, но в глубине души таился липкий и неприятный комок обиды, который лишний раз старалась не замечать. Но разве это возможно? Со временем этот комок начал расти, трансформируясь в совершенно безобразную и чуждую ранее печаль. Неужели я начинала тосковать по этому высокомерному чуду?
Чем больше размышляла об этом, тем чаще замечала, как болезненно сжимается сердце в груди, словно его ест неизвестное доселе ненасытное существо. Было ли подозрение на то, что у меня проблемы с сердцем? Еще как. Но после оценки ощущений стало понятно, что и причина возникновения, и вся симптоматика не похожи на известные мне патологии. Сославшись на побочную реакцию моего нынешнего состояния вялой креветки, я боле не размышляла на данную тему. Одной было трудно справляться, тем более я никогда раньше не сталкивалась с таким и, тем более, самостоятельно не лечила себя от неизвестно чего. И не было рядом того, кто подсказал бы, что мне еще сделать, чтобы не чувствовать себя так, словно на тот свет собираю чемоданы.
Примерно за четыре дня до конца моего неоплачиваемого «отпуска» услышала звонок в дверь. Первым, что мелькнуло в моей голове, было «Касьян». Но, зная его, понимала, что он даже стучаться не стал бы. Родители тоже не могли приехать, совсем недавно они звонили мне, находясь при этом дома, а не на полпути ко мне.
Медленно поднявшись с кровати, завернулась в плед, содрогаясь всем телом. Ничто не помогало согреться, приходилось лежать, свернувшись калачиком, и иногда попивать малиновый чай. Доковыляв до двери, ощущая белую пелену перед глазами, путаясь ногами в концах своеобразной накидки, открыла дверь, не раздумывая. Маньяк – а уж тем более грабитель – не стал бы так вежливо и терпеливо стоять у двери, а тем более звонить в дверной звонок. Силы стремительно покидали мое тело, глаза не могли сосредоточиться на одной точке, а зрение становилось все более нечетким, словно на глазах вуаль. Из последних сил я подняла взгляд с пола на незваного гостя. Голова кружилась, а ноги подкашивались.
— Тристан? – сказала я одними губами, чувствуя, как ноги боле не могут держать такую тяжелую ношу. Мужчина вовремя подхватил меня, не давая рухнуть на пол тяжелым камнем. – Что Вы здесь делаете? Как…?
Он прислонил к своим губам указательный палец, прося меня замолчать. В его глазах было столько теплоты, что я невольно прислонилась лбом к его груди, желая ощутить это тепло физически, тем более сейчас, когда тело прошибала мелкая дрожь. В его взгляде мелькнула нотка беспокойства. От этого я улыбнулась. Стало приятно, что кому-то все же небезразлична моя жизнь.
— Тш-ш-ш, не говорите ничего, прошу Вас, – он плавно провел кончиками пальцев от лба, по виску, по краю моей щеки, до подбородка, едва касаясь меня. Там, где он касался меня, чувствовалось разливающееся тепло. – Надеюсь, Вы простите меня за мою вольность, – мягко произнес Тристан и подхватил меня на руки, попутно спрашивая, где моя опочивальня. Бережно, словно хрустальную вазу, он уложил меня на кровать, укрывая всеми одеялами.