– Где мой Джонатан, кто-нибудь видел Джонатана?
В свердловский аэропорт «Кольцово» Арина и Олег прибыли почти впритык, постояв по дороге во всех возможных пробках. Времени на долгие прощания уже не оставалось. Арина никогда не летала одна и страшно боялась потеряться или пропустить свой рейс, поэтому Олег без слов припарковал машину на платной стоянке, прошёл с ней регистрацию, сдал багаж и проводил до самых ворот службы безопасности аэропорта, за которой располагались магазины с алкоголем, матрёшками и поделками из уральских полудрагоценных камней. Дальше уже нельзя. За узкой белой полосой – только улетающие. За узкой белой полосой – другая жизнь. Олег держал в одной руке пакет с продуктами, другой сжимал холодную руку Арины. Арина крепко прижимала к груди паспорт с бесценной визой и едва соображала, что происходит.
– У тебя странные глаза, котёнок. Мне кажется, ты не вернёшься, – грустно сказал Олег.
– Ты беспокоишься о деньгах? – Арина вышла из оцепенения.
– Я беспокоюсь о тебе.
– Не волнуйся, я всё верну тебе, до последнего рубля. Я обещаю. Тебе не придётся жалеть, что ты поддержал меня. Если нужно будет – я буду работать кем угодно.
– Вот этого-то я и боюсь. Я не отношусь к твоей поездке как к рискованному капиталовложению. Мне кажется, в Лондоне не ждёт тебя ничего хорошего, и, наверное, я зря согласился.
– Олег, это моё решение. Твоего согласия никто не спрашивал. Каждый имеет право на ошибку. Если поездка в Лондон – это моя ошибка, то мне и расплачиваться за неё.
– Если тебе будет там плохо, возвращайся немедленно.
– У меня билет на второе августа. Следовательно, я вернусь второго августа. В крайнем случае, к первому сентября. Так мы договорились с Бармалеем.
– Если у тебя всё сложится с твоим англиком – какое тебе дело до Бармалея!
– Перестань называть его англиком.
– Мне он не нравится. Есть что-то подозрительное в мужчине, который не женился до тридцати восьми лет. У него странное выражение лица. Он наверняка сноб. Он будет кичиться своим высоким положением. Ты станешь домашней рабыней. Я ничего о нём не знаю. Почему я должен спокойно отдавать тебя совершенно незнакомому мужчине?
– Потому что я не принадлежу тебе. Ты всегда об этом забываешь!
– Но я всё равно забочусь о тебе.
– Олег, поверь, лучше бы ты не заботился. Мне было бы намного легче жить. Лучше бы ты никуда меня не брал и ни во что не посвящал, лучше бы нам было вариться в разных котлах и идти разными путями.
– Ты жалеешь о нашей весёлой студенческой юности? Обо всём, что было?
– А что было? Все эти годы я копировала твою жизнь, была твоим отражением, твоей тенью. У меня нет ничего моего. Меня часто принимали за твою жену, настолько я вжилась в эту роль. И, знаешь, временами мне это льстило. А сейчас я пытаюсь вырваться из этого замкнутого круга, да, я ухожу от тебя, потому что настало время независимости.
– Ты уходишь от меня за мой счёт.
– Парадокс. Но тебе же всегда нравились парадоксы.
– Я хотел, чтобы ты была счастлива. Разве тебе было плохо? Разве тебе не нравилось?
– Олежек, ты продолжаешь играть со мной, как кошка с мышкой. Какая разница, нравилось или не нравилось? Ты до сих пор морочишь мне голову, а я уже не маленькая девочка. Ты женат, у тебя ребёнок, и мне больше нет места в твоей жизни.
– Ты уходишь навсегда?
– Может быть, я вернусь. Но не раньше, чем у меня появится своя семья. Иначе это слишком неравные условия.
– Обещай мне одну вещь.
– Олег, пожалуйста, давай обойдёмся без обещаний.
– Не выходи замуж за кого попало. Просто назло мне.
Она решительно шагнула по направлению к контролю и встала в очередь. В течение десяти минут ожидания она ни разу не оглянулась назад, хотя знала, что Олег смотрит на неё встревоженно и удивлённо, как будто увидел впервые в жизни. Может быть, впервые в жизни, он, наконец, её разглядел.
Часть вторая
Глава 6. Попутчик
Самолёт готовился ко взлёту, английские стюардессы энергично предлагали услуги на языке, из которого Арина улавливала только «пожалуйста» и «спасибо». За два месяца упорного изучения языка она подтянула английскую грамматику и значительно расширила лексический запас, но понимание на слух не давалось никак, и даже профессиональных оксфордских дикторов Арина понимала только после третьего прослушивания аудиозаписи. «К языку надо привыкнуть, – успокаивала Аллочка, – первый день будет не легко, второй. Через неделю ты уже начнёшь понимать кассиров в магазинах и несложные диалоги, а через месяц научишься понимать всех. У тебя просто не будет другого выхода. Это всё равно что выпрыгнуть из лодки в воду и волей-неволей начать плавать».