РЕЗУЛЬТАТ УМНОЖЕНИЯ
Это было много лет тому назад, 20 августа. 20 августа — день рождения Василия Аксенова.
Уже вышли первые книги Аксенова «Звездный билет» и «Апельсины из Марокко». Василий Павлович был знаменит, всеми любим, с его именем связывалось обновление русской прозы.
Жил Аксенов широко. Одновременно и по-джентльменски и по-ухарски. Он много зарабатывал и денег не копил.
И день рождения праздновался в соответствии с этим. Центральный Дом Литераторов был снят на всю ночь. Столы стояли в двух залах — в одном огромным каре, в другом — буквой П. Приглашенных было несколько сот человек плюс джаз-оркестр.
Повсюду лежали разрезанные астраханские арбузы изумительной спелости и блоки американских сигарет «Филипп-Мор-рис». Еда, вино, водка — все было превосходно.
Я приехал на день рождения Аксенова из Ленинграда, мы были давние приятели.
— Ты один? — спросил меня Вася.
— Да, один, — сказал я. — Жена не смогла приехать.
— Тогда сядь, пожалуйста, рядом с моим японским переводчиком. Он прекрасно говорит по-русски. Сейчас я вас познакомлю. Развлеки его каким-нибудь разговором.
И Вася подвел меня к человеку совершенно неопределенных лет, в очках, с гладкой прической и пробором, в светлом костюме. Мы сели рядом в том зале, где столы образовали букву П.
Выпили по рюмке водки, закусили зернистой икрой и осетриной. Надо было о чем-ни-будь поговорить.
— Вы переводили Аксенова? — спросил я для начала беседы.
— Да, — учтиво ответил японец, — с великим удовольствием. Две книги: «Звездный билет» и «Апельсины из Марокко».
— Давно вы занимаетесь русской литературой?
— Я окончил русское отделение университета в Токио. Тогда же начал переводить.
— Разрешите узнать, кого вы переводили, кроме Аксенова.
— Я переводил Льва Толстого.
— А что именно?
— Я перевел самое полное собрание сочинений графа Толстого, 96 томов.
— Вы, наверное, шутите!
— Нет, совсем не шучу. Но я перевел еще собрание сочинений Достоевского, 28 томов. Восемь томов Писемского, шесть — Гончарова, и много отдельных произведений.
— Это невозможно, — заволновался я и налил своему соседу еще одну рюмку водки.
— Почему невозможно? — невозмутимо заметил японец. — Вы сейчас убедитесь сами, что я ничего не преувеличиваю.