Кроме дипломатов и работников западных спецслужб приезжали ли в Ленинград какие-нибудь иностранные гости?
— В Ленинград понемногу стали приезжать иностранцы году в 56-м. Главным образом, финны. Проклиная сухой закон в Финляндии, они автобусами приезжали в Ленинград на гулянки. У них тайно покупали вещи, и вскоре образовалась целая система устойчивых торговых связей. Появилась «фарца». Началась героическая эпоха «фарцовки», которая создала и свою элиту и свою шудру. Были люди, готовые скупать старые носки и сношенное белье, лишь бы носить иностранную вещь, были «аристократы», делавшие особые заказы. Я помню знаменитого фарцовщика по кличке Седой, он мог достать абсолютно все. Одно время весь Ленинград напряженно следил за пиджаком из арсенала фарцовщика Бакаютова — кому достанется эта роскошная и невероятно дорогая вещь.
Как можно было «выйти» на фарцовщика?
— Участок Невского проспекта от угла Садовой до Московского вокзала, где располагались кинотеатры «Аврора», «Октябрь», «Титан», «Художественный», молодежь называла тогда «Брод» или «Бродвей». С семи вечера начиналось всеобщее фланирование по «Броду». Там как раз прогуливалась фарца, демонстрируя наряды. Можно было купить одежду прямо с фарцовщика или просто с ним договориться. Обычно в сквериках на Невском сидела фарцовая прислуга, охраняя сумки с барахлом. Конечно, «фарца» вела торговлю и в ресторанах, на той же «Крыше». За особую цену принимались специальные заказы на конкретные вещи. Это уже было дорого, я только однажды заказал себе короткий нейлоновый плащ цвета морской волны с переливом — цвет назывался «жандарм». Тогда же выделилась группа любителей американской одежды, так называемые «штатники». Они носили рубашки «батен даун» с воротником на пуговках — «писк моды» тех лет, мешковатые костюмы, шерстяные пальто с поясом. Причем, позже выяснилось, что это были вещи 40-х годов, уже давно вышедшие из моды в самой Америке. Я это понял только лет 15 спустя, когда посмотрел американские гангстерские фильмы военного времени.
Как же выглядел Евгений Рейн образца, скажем, 1956 года?
— У меня была роскошная черная шляпа типа «барсалино» из тонкого фетра с широкими полями и высокой тульей, на которой ребром ладони делался глубокий пролом. По случаю купил американское пальто пиджачного типа с карманом на груди. В кармане носил белый платочек. И, конечно, я был надушен одеколоном «Шипр» — главным ароматом времени.
Кто был модником номер один в Ленинграде тех лет?
— У меня был приятель, который ныне живет в Лондоне, — Шлепянов. Он вообще такой человек профессиональный во всем, что делает. Обожает хорошие вещи и, конечно, замечательно разбирается в одежде. Так он в те глухие годы умудрялся доставать иностранные модные журналы, быть в курсе дела. Именно он до глубины души потряс меня известием, что в Америке появилась новая ткань под названием дакрон. Какая-то ужасающая синтетика. Но мы поклялись достать себе костюмы из дакрона. Шлепянов потратил на это два года, а я — три. Правда, мне костюм был откровенно мал, и я только месяц смог в нем проходить, потом продал. Мои друзья Илья Авербах, Миша Петров тоже были большими франтами.
Как Вы ухитрялись франтите? Ведь невозможно было все покупать у фарцы…
— Проблему одежды наша компания решила замечательным способом. Мы нашли некоего Володю Алексеева, инженера-кораблестроителя, сына известного портного 20-х годов. Он сам гениально шил. Мог посмотреть на иностранную вещь и сделать ее точную копию. Мама Миши Петрова была тогда вице-президентом общества «Англия-СССР», часто ездила за границу и привозила оттуда шмотки невиданной красоты. По этим эталонам для нас Володя кроил всякую модную одежду. Позже он стал главным портным Ленинграда, бросил кораблестроение и долгие годы работал старшим закройщиком в ателье на Суворовском проспекте. У него шила вся советская знать, к нему даже специально приезжали из Москвы. Для нас он всегда делал большую скидку по старой памяти. Благодаря Володе начало 60-х оказалось самым элегантным временем моей жизни. Совершенно случайно я попал на распродажу выставки итальянских тканей в ГУМе. Купил, кажется, сразу пять отрезов. Алексеев сшил мне тогда пиджак светло-серый в елочку с модными разрезами. Разрезы (узкий «френчевой» сзади, или два по бокам) считались чем-то рискованным, неслыханно дерзким.