Долг писателя — сына своего народа — рассказать о них. Они имеют полное и высокое право на Память о себе.
Юрий Сбитнев
Светлой памяти бабушки моей — Огдо-Эки, Старшей Сестры всех токминских эвенков — с сыновьей любовью посвящаю
МНЕ СНЯТСЯ НЕБЕСНЫЕ ОЛЕНИ
Суринда — моя родина…
Несколько маленьких, потемневших от времени и непогоды избушек и серых обветренных чумов притулились на берегу говорливой, «никогда не закрывающей рта» речушки. Когда-то, давным-давно, речка эта, наверное, богата была сигом, и сородичи мои, прикочевав к ней и наевшись досыта вкусной серебристой рыбы, не долго думая нарекли ее — Суринда, сиговая значит.
Рядом с домишками, с чумами разметали свои косматые руки сосны и лиственницы, а за рекой, на пригорке — поднялись, тянутся к солнцу березки. Обычно высокие места любят сосенки, а тут почему-то встали березки. Смотришь на них и думаешь: заиграй сейчас древний наш пэнггивкэвун[1], они — тотчас пустятся в пляс, закружатся хороводом, исполняя старый наш танец «ёхорьё».
Иные думают, что Ночная Сторона Земли[2] есть Ночная Сторона — снега белые да морозы лютые. Но это не так. Кто хоть раз побывал здесь, тот землю нашу никогда не забудет. Сниться станет она по ночам и манить к себе. Здесь просторно душе и глазу, легко и вольно дышать. Ветер доносит терпкий запах смолы и зелени леса, вдыхай сколько хочешь!.. А белые ночи? О эти белые ночи! Разве забудешь их?! Солнце — огненный шар! Целый день оно в небе: над лесами, над озерами, над этой рекой. К осени след его остается на косматых бровях глухарей, на крыльях селезней, на бруснике, на листьях березы… А там, чуть в стороне от Суринды, на болотах — тоска журавля, на озерах — грусть лебедя, над полянами — смех жаворонка. О, до чего же здесь хорошо!.. Здесь, в Суринде, и вода-то в речке светлей да студеней, и хлебушко-то вкуснее и слаще…
Впрочем, рассказ мой не о ней, милой сердцу Суринде, рассказ мой о людях ее, о моих земляках…
ГАГИ, ВЕРНИТЕСЬ!..
Откуда-то из-за туч несется:
— Га… Га!.. Га!..
Это поют песню прощания гаги — белые лебеди.
— Ка… а… ра… а… ав!.. Ка… а… ра… а… ав!..
Это плачут песню прощания карави — черные журавли.
Все. Кончилось лето. Улетают последние птицы, лебеди и журавли. Ветер стал колючим, недобрым. Вот-вот закружатся в воздухе белыми комариками снежинки. Укроют они мягким заячьим мехом землю, и уснет она в уютном тепле до нового Солнца. А нынешнее Солнышко красным олененком отгуляло по синему лугу, пришло ему время откочевывать в Теплую Сторону Земли. Отчего же это доброе Солнышко с такими добрыми руками — лучами — так мало гостит в нашей Ночной Стороне? Ведь так хорошо с Солнцем! Так оно нежно ласкает тайгу, разгоняет мороз и снега, звенит ручьями, шумит бурными реками! С появлением Солнца заливаются песнями птицы, появляются на свет птенцы, яркой зеленью снова вспыхивает тайга… Все оживает под Солнцем. Все поет и ликует!.. Под Солнцем и люди сыты: тайга полна всякого зверья и птиц; в реках и озерах плещутся большие и малые рыбины; деревья, кустарники, травы родят столько вкусных ягод, шишек, грибов и кореньев, что, пожалуй, и вовсе не надо заботиться о еде — она всегда под рукой.
А теперь вот — все. Кончилось лето. Уходит это доброе Солнце, и грустно так на душе, словно оно навсегда покидает нас…
Кончилось лето. И запели песню прощания священные лебеди — белые гаги, заплакали песню прощания священные журавли — черные карави… Прощайте!..
Амарча выскочил из чума босиком, вслед за бабушкой Эки. Порыв ветра стеганул мальчишку, заставил сжаться и отвернуть лицо. Потом, задрав вверх голову, Амарча посмотрел на небо. Ничего там не видно — одна темная мохнатая шкура. Ни одной дырочки, в которую могли бы выглянуть веселые глазки звездочек, нет.
«А где же Буга Сангарин?[3] Как же она будет выпускать утро?..» — испугался Амарча.
— Нацеловалось Солнышко с нашей землей, — говорил вчера дедушка Бали. Амарча помогал ему ширкать пилой толстые тальниковые ветви, и старичок вдруг спросил: — Красивой стала та сторона речки?..
— Березняк стал красным…
— Это у березок зарумянились щеки, — продолжал Бали. — Как девчонки, засмущались. Не узнать тайгу. Огненной лисицей прыгало Солнышко с перевала на перевал, с хребта на хребет, вот и наоставляло своих рыжих следов. Прощалось. Теперь ветрам будет работа. Листочки с деревьев срывать, собирать их в кучи… Хэ! Всему свое время. Без времени лист не упадет, а время пришло — утесы рушатся, скалы осыпаются… Откочевывает Солнышко на другой бок Земли, погреть других людей, всем хочется тепла и счастья…