— Но ты ведь не относишь себя к туристам, ты работаешь здесь уже несколько недель и достаточно хорошо знаешь территорию. Мы можем поехать на моей машине, я бы предпочел ее открытому джипу.
Девушка грустно посмотрела на него.
— Берту это не понравится.
— Это имеет значение? Он не заботится о твоих чувствах, Элис, почему ты должна заботиться о его? Мне кажется, ты ничего не должна ему.
После вопиющего предательства Берта эти слова ранили ее.
— Возможно, я сумасшедшая, но я беспокоюсь, — сказала Элис тихо. — Впрочем, Берт вел себя вероломно, я такого не могла даже представить. О'кей, Клайд, может быть, я не права, но я согласна. Мне нужен еще час, чтобы закончить дела.
Они покинули лагерь. Клайд сидел за рулем, глаза Элис неотрывно всматривались в буш, даже когда Клайд обращался к ней, она не поворачивалась.
— Я испытываю странное чувство, Клайд, — произнесла она, как бы оправдываясь. — Этот заповедник стал очень дорог мне. И сегодня я словно прощаюсь с Грин Глейдом.
— Ты говоришь так, будто собираешься скоро уехать.
— Думаю, так и будет. На днях я ездила навестить Саймона. Он выглядит так хорошо, что я просто не поверила и удивилась, почему он все еще в госпитале. Думаю, проводник скоро вернется к работе. — Элис изо всех сил старалась говорить легко, но каждое слово болью отзывалось в ее сердце.
— Саймон. — Клайд поморщился. — Проводник. Конечно. Я рад слышать, что он выздоравливает. Мы все беспокоились за него.
— Это правда, Клайд?
На этот раз Элис повернулась на сиденье. Лицо Клайда покраснело, руки сжимали руль.
— Да.
Элис продолжала всматриваться в буш: жираф, поднявший голову и жующий листья акации, обезьянки, прыгающие с ветки на ветку на отдаленных деревьях, бородавочник, смешно шествующий через заросли…
Внезапно девушка вскрикнула:
— Леопард!
— Где?
— Вон там, под тем деревом.
Клайд нажал на тормоз.
— Осторожно, — предупредила Элис, но опоздала, и машина, заскрежетав, едва не врезалась в дерево.
Элис невольно подалась вперед, и только благодаря ремню безопасности ей удалось избежать удара о стекло. Несколько секунд она оставалась без движения, едва дыша, прикрыв глаза руками, и только панические ноты в голосе Клайда заставили ее отнять руки от лица, открыть глаза и выпрямиться.
— С тобой все в порядке? — испуганно произнес он.
Элис дрожала и несколько секунд была не в состоянии говорить, а когда вновь обрела контроль над собой, прошептала:
— Кажется, да.
— Слава Богу! Ты меня так напугала. Нужно выбираться отсюда.
Клайд включил задний ход, но машина не двигалась. Он сильнее надавил на газ. Снова никакого движения, только колеса вращались вхолостую.
— Нужно посмотреть, в чем дело.
Клайд уже почти открыл дверь, но Элис остановила его.
— Не делай этого.
— Мы застряли, Элл. Если я не выясню, что случилось, мы никогда отсюда не выберемся.
Девушка решительно захлопнула дверцу.
— Так не годится, Клайд, тебе нельзя выходить. Ты забыл о леопарде?
— Чертов зверюга. Я так разволновался! Слушай, я никогда раньше не видел леопарда. Он что, может наброситься на нас?
Со своего сиденья Элис могла видеть зверя, растянувшегося на ветке хинного дерева.
— Может, — сказала она. — Дело в том, что, даже если он исчезнет, заросли такие густые, что никогда нельзя точно сказать, кто еще скрывается в траве.
— Ты меня пугаешь.
— Это территория львов, — сказала Элис и удивилась, вспомнив, что когда на карту была поставлена безопасность Берта, она не думала о хищниках.
— О Боже! И ты все время водила людей на экскурсии!
— Проводники знают безопасные тропы. Они знают, когда львы голодны, когда охотятся, но я пока еще не очень хорошо ориентируюсь в саванне. Боюсь, мы застряли надолго, Клайд.
— Надолго? Как это?
— Пока кто-нибудь не решит искать нас.
— Когда это может произойти?
— Не знаю.
— Мы не можем провести здесь ночь.
— Придется, — сказала Элис печально.
Ее глаза снова всматривались в саванну. На ветке хинного дерева мелькнул длинный хвост, затем все стихло. Леопарды часто бывают пугливы, скрываясь от людей, но этот, несомненно, был исключением. Послеполуденные тени начали вытягиваться по земле.
— Наверное, скоро тебя хватятся.
Голос Клайда звучал мрачно и неуверенно. Он так отличался от Берта, который владел собой в любых обстоятельствах.
— Когда обнаружат, что костры не зажжены, а ужин не приготовлен, начнут беспокоиться, — предположила Элис, — но тогда будет уже темно. И потом, никто не знает, куда мы поехали. Мы даже никому вообще не сказали, что уезжаем.
Долго они сидели в тишине, занятые каждый своими мыслями.
— Расскажи мне, как ты жила здесь, — попросил наконец Клайд.
Он слушал не перебивая, пока Элис рассказывала ему о кострах, которые зажигала у изгороди каждую ночь, о керосиновых лампах, выпечке хлеба и салатах, которые готовила к барбекю, о Берте.
— Этот тип — просто деспот! — взорвался он, когда Элис закончила.
— Сначала я тоже так думала. Странная вещь, когда я привыкла к тому, что делаю, мне действительно начала нравиться работа.
— Но, Элл, ты городская девушка!
— Просто потому, что город — единственное, что я знала. Берт сказал мне однажды, что саванна входит в кровь и тогда уж невозможно представить свою жизнь где-нибудь еще. Он был прав, Клайд. В буше есть жестокость, но и очарование и красота, которых я себе не представляла.
— Ты говоришь так, будто тебе жаль покидать Грин Глейд.
Губы Элис сжались в тонкую линию.
— Я не могу дождаться, когда уеду отсюда!
— Почему-то мне кажется, что ты так не думаешь.
Девушка посмотрела на него, затем снова отвела взгляд.
— Я все-таки была счастлива последнее время.
— Ты действительно любишь Берта?
— На свою беду.
Тени становились все длиннее. День угасал. На востоке над зазубренными очертаниями зарослей небо окрашивало в кровавые цвета безжалостное африканское солнце. Элис знала, что, когда эти краски потускнеют, очень быстро наступит полная темнота. Дорога была пуста. С того времени, как они забуксовали, ни одной машины. Ни единой. Даже если Берт вернется в лагерь, он не поедет по этой дороге.
Клайд неожиданно нарушил тишину.
— Извини, Элл.
— Это не твоя вина, что мы застряли. Это могло случиться с любым.
— Я не об этом. О Саймоне и слоне… Я… я вел себя так скверно!
Удивленная Элис повернулась к нему.
— Что это ты опять?
— Дай мне сказать. Именно поэтому я здесь. Извини за все. За то, что заманил тебя поехать со мной, зная, что ты хочешь, чтобы мы были только друзьями; за несчастный случай… И прежде всего, что позволил тебе взять ответственность на себя, а ведь ты не виновата. Прости меня.
Клайд сейчас ничего не значил для Элис, поэтому простить его было легко. Берт — единственный человек, которого она никогда не простит.
— Считай, что ты уже прощен, Клайд.
— Если бы я занял место Саймона вместо тебя, ты никогда бы не влюбилась в Берта и не была бы сегодня так несчастна.
— Время не повернешь вспять. Я рада, что ты извинился, но не вини себя. Что случилось, то случилось.
— И теперь, уговорив тебя на эту прогулку, я могу создать еще большие проблемы.
— Нет, — сказала Элис мягко, — это был мой выбор.
Теперь стало совершенно темно. Клайд хотел поднять стекло, но Элис попросила оставить щель. Сверчки завели свою ночную песню. Клайд опустил стекло еще чуть ниже. Прорычал лев. Прежде чем эхо угасло, окно было плотно закрыто. Предстояла долгая ночь.
Элис резко отодвинулась, когда рука Клайда легла на ее плечо.
— Это чисто дружеский жест. Что, по-твоему, я собираюсь делать? Есть ситуации, изменить которые невозможно, — успокоил ее он.
Спустя мгновение Элис вздохнула: