Ян оторвался от меня, мягко улыбаясь:
— Ну что, хватит для первого раза?
— Мало! — капризно протянула я.
И получила совсем другой поцелуй: жадный, яростный.. завоевательский. Ладонь на затылке, горячее дыхание, щетина, терзающая нежные губы. И когда он меня отпустил, я упала на подушку, ошарашенно моргая и дрожа:
— Вот теперь хватит.
Он снова засмеялся. Ты погляди, какой весельчак! Покосилась на него, вдруг понимая, что ему все это нравится. Он реально кайфует. Должен ли раб вообще получать удовольствие от своих обязанностей? Да что это за рабство такое, когда он ржет, а я волнуюсь, все лм сделала правильно?
— Я хорошая ученица?
— Самая лучшая. Сто баллов из ста. Нет, сто сорок шесть.
— А?
— Шутка такая… очень старая и глупая. Не обращай внимания.
— Ну ладно. Я сегодня с девочками по магазинам. Надо же подготовиться к поступлению в колледж. Тетрадки, ручки, гольфы…
— У вас там форма?
— Нет. Это шутка такая. Не обращай внимания.
Он хмыкнул и растянулся на кровати, которую я поспешно освободила. Искоса наблюдал, как я одеваюсь и комментировал:
— Футболка слишком широкая. Что ты прячешь? У тебя шикарная грудь.
— Заткнись.
— А мешковатые шорты — это же для пенсионеров! Черт! — Ян схватился за затылок, шипя.
— Да ладно, болтай сколько хочешь. Мне не жалко.
— Отлично. Сними это и сожги. Или отдай нищим. Надень красное платье, оно идёт блондинкам.
— Сам его надевай. Меня все устраивает. Помоги лучше волосы причесать.
Он поднялся, потянулся за расческой и вдруг резко дёрнул ворот футболки в разные стороны.
— Ой, я порвал. Нечаянно.
— Убью! — заорала я и стукнула его в плечо. — Это была моя любимая футболка!
— Была. Давно. В прошлом веке. Теперь это половая тряпка. Вот, надень это.
И бросил мне спортивную майку.
Спорить было уже некогда. Я видела из окна, что близняшки зашли в ворота. И если я не хочу, чтобы они рыскали по дому и залезали в штаны моему рабу (а я этого не хочу), то надо бежать.
Натянула майку, завязала хвост сама, не расчёсываясь, и рванула.
— Позавтракать не забудь, — донеслось вслед.
— Потом. В кафе зайду.
Ну совсем как мама. Заботливый.
* * *
Прогулка не задалась. Все разговоры сводились к моему рабу. Близняшки выспрашивали, умоляли, требовали поделиться. Я отказывалась, они замолкали, чтобы через полчаса начать заново.
В результате меня это настолько достало, что я просто поднялась из-за столика в кафе, где мы остановились передохнуть после покупок, и ушла, не обращая внимания на их вопли.
Иногда мне казалось, что я значительно старше них. А иногда — я просто не понимаю чего-то в жизни.
А возможно, мы просто разные. Я жила с мамой, она у меня строгая. Вон, даже рабов держит всего трёх и тех возрастных. А у близняшек дома вечный хаос. Рабов много всяких, ещё три младших сестры. Мать — владелица трёх ночных клубов и парка аттракционов. Да у них даже отец есть! В своё время сьенна Лиона решила, что лучшей няньки, чем раб, от которого она родила дочек, и не существует. И не прогадала. Близняшки его обожали, а он до сих пор стирал их вещи и возил, куда нужно. Что там ещё у него были за обязанности, я не знала.
Тихо брела по улице, радуясь тишине и одиночеству. Посидела на лавочке в сквере, покормила птиц. Невольно задумалась: а Яну нельзя выходить из комнаты. Даже в сад. Бесправие абсолютное. Я — животное. Свинья, если говорить откровенно.
Вызвала такси и рванула домой, вдруг ударившись в раскаяние. Да как я могла лишить невиновного человека базовой потребности в движении? Он же меня возненавидит, и поделом!
Но Ян, когда я, запыхавшись, влетела домой, выглядел совершенно довольным жизнью. Более того, в комнате был порядок! Вещи убраны, шкафы закрыты, книги разложены по полкам, карандаши и краски в стаканчиках, как и предполагалось. И даже окна сияли!
— Ты прибрался? — глупо спросила я.
— Ну да. Люблю, когда все на своих местах.
— Но…
— Я же раб. Разве не делал то, что полагается?
— Ян!
— М? — Он растянулся на постели, закидывая руки за голову.
— Ты не выглядишь рабом.
— Да? Ну так надень мне ошейник и посади на цепь. Ах да, это запрещено.
— Ладно. Я хотела с тобой погулять по саду, но раз ты так себя ведёшь…
— Как? Я сама покорность, Аннет. Ну хочешь, на колени встану? Ножки твои буду целовать?
— Мы не настолько близки. Вставай, пошли в сад.