Вернулась в комнату, не зная, что сказать Яну. Но в глаза посмотреть нужно. Просто чтобы понять себя саму.
Он так и сидел в углу. Наверное, даже не шелохнувшись. Я присела рядом, коснувшись его плеча. Взгляд Яна причинял мне почти физическую боль: столько в нем было тоски и безнадёжности, точно он лишь сегодня осознал, что попал в рабство. Мне было отчаянно его жаль. Я закрыла глаза и поцеловала его в щеку, потом в скулу, потом в нос. Он пошевелился, осторожно привлёк меня к себе, устраивая на коленях. Обхватил руками лицо, поймал губы. А потом что-то сломалось, какая-то стена между нами. Треснуло стекло, оказавшееся льдом. И нас обоих понесло словно мутным потоком воды, когда даже вдохнуть не можешь.
Поцелуи стали жаркими и бесстыжими. Ласки все смелее. Я стащила с него рубашку и позволила снять с себя майку. А потом… потом я поняла, почему рабы такие дорогие.
Все то, что рассказывали близняшки с таким придыханием, оказалось правдой.
Да и Ян, в общем-то, не врал, когда говорил, что знает, что делать с девушкой в постели.
Глава 10. Самый лучший день
Я теперь точно знаю, что такое счастье.
Я сходила от Яна с ума. Мне безумно нравилось его целовать. Растворяться в его руках. Просто быть рядом: оперевшись на его плечо, читать книгу или болтать о всяких пустяках. Узнав, что я боюсь водить машину, он не стал меня высмеивать, а предложил покататься вдвоём. И это тоже было счастьем. С ним все оказалось интересным и захватывающим.
Глядя на то, как я зеваю по утрам, а потом куда-то утаскиваю Яна, мама только качала головой. И ничего не говорила. Правильно и делала: я б и с ней рассорилась, вздумай она что-то мне запретить. Несмотря на полные удовольствия ночи и безмятежные дни, с каждым днём во мне словно натягивалась струна. Бдзынь — и зазвенит высоко и надрывно. И лопнет.
— Ян, я все же хочу от тебя ребёнка, — сказала я ему поутру. Знала, что он будет не рад, но нарыв внутри меня уже начинал гнить. Больно было.
— Аня, у меня другой план, — Ян сел на кровати, растрепал свои длинные волосы, поморщился и продолжил: — Помоги мне сбежать.
— Отсюда нельзя сбежать.
— Можно. И очень просто. Мне нужно добраться до космодрома, угнать челнок… и все. Где космодром, я уже знаю. Выяснить это несложно. Машину твою водить умею.
— Так зачем тебе тогда я? — обиженно поджимаю губы, не веря, что он всерьез.
— Чип, — коротко ответил Ян.
Я замолчала. Было больно. Я-то влюбилась по уши и строю планы, а он…А ему на меня плевать. Он просто делал, что ему говорят… как настоящий раб. Или просто — как мужчина.
Мама мне как-то сказала (она была изрядно пьяна в тот день): женщину или любят, или она ступенька. По-другому никак.
Я — ступенька.
Но разве я и так этого не знала? Такому как он не нужна вчерашняя школьница. Он может что угодно мне наговорить, но быстро заскучает со мной.
— Я не могу тебе его вынуть.
— Ты можешь меня довезти до космопорта. И…
— И ты зайдешь в челнок, и тебя парализует. Уж поверь, чип — это не игрушка. Там много всего внутри, о чем не знаем ни я, ни ты.
— Полетишь со мной, — спокойно сказал Ян, улыбаясь.
Я уже хорошо его знала. Лицо у него снова стало пустым, а это значит — он делает не то, что хочет, а то, что нужно.
— Зачем я тебе?
— Будешь моей женой.
Вот как. Вот, значит, какую цену он готов заплатить. Не рабство, конечно, но все равно клетка.
— И ты будешь мне мужем? Настоящим? — уточнила я. — Вот так, чтобы пока смерть не разлучит нас? И без измен? И с детьми?
Он чуть заметно поморщился и кивнул:
— Без шуток, все по-настоящему.
— Дай угадаю: ты в меня влюбился с первого взгляда? — я издевалась, и он это понимал.
— Аня, ты очень хорошая. Светлая, чистая, добрая. Почему ты думаешь, что в тебя нельзя влюбиться? Такая жена как ты — настоящее сокровище.
Я понимала, что он сейчас даже не лгал. Но извернулся красиво, ничего не скажешь. Светлая, чистая… Ум в этом прелестном списке отсутствовал, увы.
— Меня мой вариант устраивает больше, — упрямо сказала я. — Останься здесь.
— Рабом? Смешно.
Кивнула. Я понимала. И сама много об этом думала. Только надеялась, что хватит его подольше.
— Ян, мне надо подумать, ладно?
* * *
Не смогла дождаться матери, внутри было так больно и холодно, что просто немыслимо было усидеть дома. Плюнула на все и поехала к ней на работу, совершенно забыв, что боюсь водить машину. Доехала без проблем, руки, конечно, потом противно дрожали, но это не важно. Я смогла. И остальное тоже смогу.