И она верит каждому его слову, счастливо откидываясь на ястык – большую подушку в половину кровати. «Я счастлива. Я любима. Я со всем справилась. Я дома», – с этими мыслями Флора безмятежно засыпает.
Глава 6. После. Август 1996
Я просыпаюсь дома. И это моя новая жизнь. Первым просыпается сердце:
– Как Альфред?.
– Поправляется, – отвечает мама.
Она здесь, не отходит от меня. Второй просыпается боль. Она никуда не делась. Потом просыпается все остальное – кроме моих ног. Они остаются неподвижными. «Это временно», – утешаю я сама себя и улыбаюсь маме. «Мы живы! Мы дома!» Мои родные по-прежнему рядом. Вместо больничных стен – родные привычные стены дома, в котором я выросла. Вместо медсестер – близкие мне люди. Самое страшное – позади. Все будет хорошо! С этими мыслями я отгоняю боль и мрак. В окно светит августовское солнце, кидая светлые пятна на стены и устланные дорожками полы.
– Балам, что ты хочешь сегодня поесть? Что приготовить? – суетится мама.
«Еда? – изумленно думаю я. – Разве мне сейчас до еды?»
– Тебе нужны силы, значит надо есть! – отвечает на мои невысказанные мысли мама.
– Спроси у Камиля с Ринатом, что они хотят, я поем то же самое, – говорю я, с любовью глядя на сыновей.
Они побледнели и осунулись от переживаний, но глаза их лучатся надеждой.
– Папе уже гораздо лучше! – говорит старший. – Мы с ним уже разговариваем.
– Тогда передайте ему от меня привет, – прошу я и думаю, простит ли он меня за эту поездку, на которую я его уговорила.
Хотя, если он уже пошел на поправку, то и мысли у него должны быть светлыми – он обрел вторую жизнь, которую должен ценить пуще прежней. Наверное, он тоже успел многое переосмыслить и переоценить. Я тоже ценю свою – не каждому дано выжить после такой катастрофы! Я перебираю в уме те счастливые дни, которые мы успели провести вместе, и цепляюсь за эти воспоминания, как за спасательный круг, который поможет мне выплыть из этой пучины.
– Ну что, подруга, какой фильм сегодня посмотрим? – Альфия старается делать вид, что ничего страшного не произошло и жизнь по-прежнему продолжается.
Она взяла отпуск, чтобы побыть со мной и привезла с собой видеомагнитофон, чтобы чем-то занимать мое время и мысли. «Не сегодня», – отвечаю я. Мама уходит в кухню колдовать над плитой – она не хочет, чтобы я видела ее слезы, и она хочет что-то делать для меня. И так же, как и я, когда ей плохо, она идет готовить или наводить порядок – ее руки должны заниматься созиданием наперекор разрушительным мыслям. Папа же не находит себе места и впервые на моей памяти бессловесен – и поэтому уходит во двор заниматься хозяйством. Но я чувствую его рядом, чувствую, что он со мной.
– Что ж, ты дома, а не в больнице! Это уже хорошо! – брат Амир, как и всегда, старается меня поддержать. – Теперь надо продумать, что нам еще нужно. А нужен нам хороший массажист, физиотерапевт и хорошая коляска, чтобы Флора могла передвигаться. Вот этим я и займусь!»
– Врачей я найду сама, – говорит Альфия. – у меня это получится лучше».
Я с этим соглашаюсь. Хорошо, когда есть план. И хорошо, когда есть кому взять на себя все это. Я тоже стараюсь подбодрить себя. Мы долго обсуждаем подробности, пока мама готовит тыквенную кашу с пшеном на завтрак – любимое блюдо моего детства.
– Какой чай тебе заварить: с душицей, чабрецом или смородиновыми листьями? – спрашивает она.
Я долго выбираю, не зная, какого вкуса мне хочется сегодня: размягчающего или бодрящего.
– С душицей и молоком, – отвечаю я наконец, так и не поняв своего настроения.
В Италии я пила кофе. Дома – крепкий цейлонский чай с лимоном. На работе – Эрл грэй с бергамотом. А сейчас я не там, и не тут. Я – между.
Первый день дома длится недолго – время от времени я погружаюсь в сон и, просыпаясь, каждый раз с удивлением оглядываю родные стены и родные лица, надеясь на них отыскать ответ на вопрос: «Все уже кончилось? Все кошмары позади?» Но на них я вижу лишь надежду – они ждут этого ответа от меня. И я им улыбаюсь с такой же ответной надеждой. Так проходит первая неделя.
– Мама, приготовь завтра что-нибудь повкуснее – завтра приедут с Флориной работы, – брат Амир полон энтузиазма.
Его можно понять – мои коллеги люди серьезные и с большими возможностями, на них можно положиться в трудной ситуации. Мама тоже воодушевлена, ей есть, чем заняться – она, конечно же, накроет большой табын – стол с яствами, как на свадьбу. А я думаю о том, хочу ли я их видеть здесь и сейчас – после того, как я уверенно ходила среди них, равная им по уму и статусу, хочу ли я предстать перед ними беспомощной и жалкой? «Не глупи, – читает мои мысли брат. – В жизни всякое случается, а они тебя ценят и уважают, несмотря ни на что».