…А мы с Костей отправились на площадь Св. Петра. На этой гигантской площади собрались толпы верующих, чтобы послушать речь понтифика перед завтрашним праздником — Входом Господним в Иерусалим. В тот год по периметру площади стояли огромные кадки с оливами, вывезенными из Пулии. Дело в том, что у нас последнее воскресенье перед Пасхой называют Вербным воскресеньем, а вообще-то оно — Пальмовое. Не вербами, а листьями пальм встречал народ Христа, когда тот входил в Иерусалим. Но у каждого народа — свои символы. В Италии в этот день несут из храма ветви олив.
Понтифик (Иоанн Павел II) был болен. Но речь свою произнес. Он выразил надежду, что в третьем тысячелетии на земле воцарится мир.
Поздно ночью вернулись мы во Фраскати.
А утром — Пальмовое воскресенье! Мы отправились в прекрасный Кафедральный Собор Святого Петра. Всем раздавали ветви олив, нам тоже досталось несколько веточек. Они до сих пор хранятся у меня в московской квартире.
Через две недели, на нашу Пасху, мы были уже в Москве.
Я подготовила фотовыставку «Рим Вячеслава Иванова» с подробными описаниями каждой фотографии. Все фото и материалы выставки остались в Доме Лосева.
Выступила я и на конференции. Доклад мой назывался «Истинно сущее бытие в трудах Вячеслава Иванова». Доклад этот вошел в книгу «Вячеслав Иванов, творчество и судьба: к 135-летию со дня рождения», изданную издательством «Наука» в 2002 году. На обложке — вид на Колизей со стороны улицы Монте Тарпео — моя фотография. В книге — тоже мои фото о нашей римской поездке.
В заключение конференции, 27 мая, все участники собрались в музее Рериха. Костя играл Поэтические и религиозные гармонии Листа — все целиком! Гигантский труд!
Мы попрощались с Дмитрием Вячеславовичем. Он звал нас снова в Рим. Мы обещали… Но — не пришлось. Больше мы не виделись.
«Нитка»
Все время я вела дневники. Во всех путешествиях, в самолете, на репетиции Костиных концертов — я писала, писала. Или рассказы, или повести, или дневники. Настало время, о котором я и мечтать не могла.
И вот в 2000-м году, в июле, когда мы находились на музыкальном фестивале в Вильямстауне (США), я исписала целую общую тетрадь с размышлениями о прошлой жизни.
Приведу кусочек своих тогдашних размышлений:
«22.07.00.
Спрашивается — чего я терпела так долго? Зачем мне это было надо?
Во-первых, не хотелось быть ПЛОХОЙ. (Программа, заложенная в детстве).
Во-вторых, мы были родными, у нас была семья, и мне во что бы то ни стало хотелось ее сохранить.
В-третьих, у нас были дети — трое. Мне, выросшей без родителей, казалось необходимым, чтобы у моих детей были отец и мать. То, чего мне так не хватало.
В-четвертых, я безумно боялась одиночества. Я ведь вышла замуж рано. Я никогда не была предоставлена самой себе. Никогда, как мне казалось, полностью за себя не отвечала. Следовательно, не была полноценной личностью. Образование, количество книжных знаний — не в счет. Умения жить самой по себе — вот чего у меня совсем не было.
В основе характера лежала вечная нужда в опоре.
Когда мои дети учились ходить, наступал такой момент, что только страх, опаска, мешали им идти самостоятельно. Хоть за что-то надо было держаться. За палец. За веревочку.
В конце концов я давала малышу нитку. Чем нитка могла помочь? Но с ниткой в кулачке мои младенцы топали бодро и бесстрашно. Без нитки — стоп.
Так и мне. Нитка была нужна. Иллюзия безопасности».
«Я позвоню господину Шостаковичу…»
Во время путешествий всегда происходят всякие неожиданности. Ими-то (в том числе) путешествия и интересны.
Однажды Костя летел с концертами — буквально — вокруг земного шара. Сыграл в Америке, и, наконец, ему предстояло лететь в Японию на фестиваль памяти Шостаковича, который устраивал Мстислав Ростропович.
Он сидел в аэропорту и ждал вылета самолета. Сидел неподалеку от гейта.
Но на самолет не успел, так как посадку не объявили: просто пропустили всех, кто стоял рядом, и все.
Костя прибежал к месту посадки, когда гейт уже был закрыт.
Он стал возмущаться. Как это — посадку не объявили?
Это действительно была вина работников аэропорта. Они вовсю извинялись, очень сопереживали. (Все происходило в золотые спокойные времена до теракта 11 сентября 2001 года.)
Наконец, стали выбирать подходящий рейс, которым Костя мог бы улететь в Токио.