— Если есть видео, оно может стать доказательством…
— Замолчи… — прошу я, едва не теряя сознание. — Я не переживу последствий. Не переживу, понимаешь?! Если ты увидишь это видео, я не смогу смотреть тебе в глаза!
Кай опять обнимает меня, и боль потихоньку отступает. Сидеть некомфортно, но терпимо. В такси мы оба молчим.
Может, мне удастся убедить маму не поднимать шум? Если переключить ее внимание на Кирилла… Сказать, что мы встречаемся…
Да, но еще есть Леонид Сергеевич. И я нарушила одно из его условий…
— Мы куда едем? — спохватываюсь я, замечая, что такси минует нужный поворот. — Кай, куда?
— В одно местечко, — говорит он сдержанно. — Не кипишуй, бельчонок. Все будет хорошо. — И добавляет строго: — И не заводи песню о температуре, ок? Можешь пощупать, ее нет.
Я не верю, кладу ладонь на его лоб. Правда, холодный.
— Это лекарство, наверное. Ты пил жаропонижающее?
— Все в порядке, — говорит Кай. — Доверься мне.
Машина останавливается возле торгового центра где-то на окраине города. Кай берет меня за руку и ведет внутрь, быстро проходит мимо магазинчиков и бутиков. И останавливается там, где продают верхнюю одежду.
— Ты с ума сошел? — шепчу я растерянно — Зачем?
— Купим тебе что-нибудь теплое, — сообщает он. — Чтобы ты не переживала, что отжала у меня куртку. Мия, ну расслабься, а? Просто получай удовольствие.
У него, похоже, своеобразное представление о том, что нравится девушкам. Наверное, это потому что он вырос среди богатых. Если у мамы плохое настроение, она покупает себе новую шубку? Для меня трата денег — стресс. Я их не заработала! Я попадаю в зависимость от того, кто делает мне подарки.
И все же…
Я честно пытаюсь расслабиться и получать удовольствие. Ведь это Кай, ему ничего от меня не надо. Он искренен в своих чувствах, и ему, должно быть, приятно, покупать мне куртку. Я могу притвориться — временно — что я такая же, как его знакомые девушки. Попробую жить в моменте, не думая о последствиях.
И это сработало. Стоило «отключить» внутреннего стража, нашептывающего на ухо до оскомины надоевшее: «За все надо платить», и стало чуть легче. Оказалось, что принарядиться в модное и уютное хочется даже такой, как я. Благодаря Полли и Тефтельке я разбиралась в брендах и знала, что сейчас называют «писком», а что — из прошлогодних коллекций.
Кай настаивает на белом, я не возражаю. И вскоре красуюсь перед зеркалом в модной курточке, легкой, как пух, но теплой и уютной. К ней нам подбирают шапку, шарф и перчатки.
— Тебе идет, — шепчет Кай, обнимая меня сзади. — Ты такая красивая!
Он точно слепой. Сегодня я без косметики, глаза опухшие, заплаканные, и на щеках красные пятна. Красавица, как же!
Но я благодарна Каю — и за подарок, и за добрые слова. На самом деле, сейчас он делает для меня кое-что очень важное — не дает раствориться во тьме. Она рядом, и я знаю, что она никуда не денется. Но здесь и сейчас мне легко и хорошо рядом с тем, кого я люблю.
Кай кормит меня завтраком, здесь же, в кафе. И заставляет выключить телефон, когда начинает названивать мама.
— Напиши, что с тобой все в порядке, — советует он. — И что вернешься вечером. А я дяде напишу, чтобы он полицию на уши не поставил. Пусть думают, что мы сбежали с уроков, чтобы провести день вместе.
— Ты болен, — напоминаю я. — Так нельзя.
— Тебе больнее, — возражает он. — А со мной все в порядке. Температуры нет. Я пью горячий чай, видишь?
— Будет скандал, — вздыхаю я.
— Плевать, — морщится он. — Твоя мать все равно скоро узнала бы. За тебя вот переживаю…
— Да ладно, ерунда.
— Не ерунда. Я вот не представляю, как переживу последствия, если она тебя ударит.
Смотрю на Кая удивленно. А ведь я многого о нем не знаю. Брови сошлись на переносице, взгляд хмурый, но решительный, губы плотно сжаты.
— Мама меня не бьет. Только грозится. Кричит, это бывает. Но она всегда за меня, понимаешь?
— Она против нас, — напоминает Кай.
— Она боится, что мне будет больно, — объясняю я. — И что из-за связи с тобой Леонид Сергеевич не оплатит мое обучение. Кай, я верю, что ты не такой, но… твои родители… они же не будут рады…
— Забей, — просит он. — И забудь. Я все улажу. Здесь есть зал с игровыми автоматами. Поиграем?
— Э-э… Если честно, я не умею…
— Отлично! Я тебя научу!
И время опять летит незаметно. Кай умело защищает меня от тьмы. Рядом с ним я почти счастлива. Почти… Забыть о том, что ждет впереди, не получается. Удастся ли выкрутиться? Как мама отреагирует на признание? А Леонид Сергеевич? Как вернуться в школу? А если мама захочет уехать? А если… если…
Я пытаюсь забыть. Мы играем в настольный футбол, стреляем по мишеням, устраиваем гонки на автомобилях. Но больше всего я радуюсь, когда Каю удается выудить из автомата с игрушками забавного котенка.
— Ну вот, — ворчит Кай. — Бельчат нет.
— И не надо, — отвечаю я. — Мне котики нравятся. Они милые.
Он отчего-то фыркает и отводит взгляд.
Увы, все хорошее заканчивается, и этот день — не исключение. Начался он ужасно, и завершится, скорее всего, так же. И все же Каю удалось заполнить его светом и теплом. Этого я тоже никогда не забуду.
Мы возвращаемся домой, держась за руки. Издалека видно, что на обоих этажах горит свет. Я невольно ежусь, представляя, что сейчас начнется. Кай крепче сжимает мою руку. Чувствую, что и он напряжен. Мы договорились не говорить взрослым о том, что случилось в школе. Каю это не нравится, но он согласился солгать, ради меня.
Нас встречают. На крыльце моя мама, Леонид Сергеевич и незнакомый мне мужчина, похожий на Кая. Вернее, наоборот, это Кай на него похож. Нет никаких сомнений, что они — отец и сын.
Кай замедляет шаг и останавливается, не дойдя пару шагов до крыльца. И я вместе с ним. Свет фонаря искажает цвета, но мне кажется, что Кай побледнел, увидев отца.
— Мия! — Мама всплескивает руками и спешит мне навстречу. — Мия, поросенок ты эдакий! Разве так можно?!
Кай тут же задвигает меня за спину. А я не успеваю ничего сказать, потому что вместе с мамой с крыльца спускается и его отец.
— Привет, пап, — хрипло выдыхает Кай.
И я вздрагиваю всем телом, потому что вместо ответа слышу звук пощечины.
Глава 24
Кирилл
Чего-то такого я ожидал. И, несмотря на то, что внутри все клокочет от обиды, молчу, не отводя взгляд. Отец в бешенстве, и я его… понимаю. Знаю, что виноват. Побег, байк, сознательный игнор весь день — серьезный залет. Вот только девочку мою я в обиду не дам. Никогда. Никому.
Мия испуганно пищит у меня за спиной. И поддержка приходит, откуда не ждал.
— Александр Сергеевич, зачем вы так?! — сердито восклицает мама Мии. — Выслушайте его сначала! И, вообще, он болен!
Капец как странно. То есть, родную дочь она лупит, а хозяйского сына защищает?
— Как-нибудь без вас разберусь, Татьяна Петровна, — цедит сквозь зубы отец. — Марш в дом! Оба! Вот же… деточки…
«Оба» — это я и Мия. Она уже повисла у меня на шее, жалеет. Глупышка…
— Все норм, — говорю я ей шепотом. — Ничего не бойся.
— Дурак, — отвечает она тихо. — Я за тебя переживаю!
А в глазах уже стоят слезы.
— Я знаю, что натворил, и я за это отвечу. А ты ни в чем не виновата, запомни.
Целую ее в кончик носа, воспользовавшись тем, что взрослые ушли вперед, оставив нас в прихожей, помогаю разуться и, взяв за руку, веду в гостиную.
— Мия, пойдем.
Татьяна Петровна пытается увести дочь, но я опять задвигаю ее за спину и отрицательно качаю головой. Нет, никаких разборок по отдельности. Надо только помнить, что Татьяна Петровна не в курсе наших… э-э… семейных особенностей. То есть, что такое истинная пара, она не поймет.