Боже мой, леденцы! Какое безумие! Где он взял такие деньги - сто пятьдесят тысяч долларов, - чтобы купить все это? Они знали, что эта выходка стоит больших денег. Это выяснили Аналитики Ситуаций, которые ремонтировали вышедшую из строя дорогу-экскалатор. Они тщательно собрази и подсчитали все леденцы, и представили полученные данные. Монпансье! Монпансье? Секундочку, сейчас выясним... Ага! Никто не производил монпансье в течение последних ста лет.
Теперь возникает еще один хороший вопрос, на который не так-то просто получить исчерпывающий ответ для полного спокойствия. Но сколько же вопросов возникнет еще?
* * *
Как вы знаете, это была середина. А вот вам начало. Вот так все начиналось:
День за днем и вновь приход очередного дня. 9:00 вскрытие почты, 9:45 - назначение плановой комиссии, 10:30 совещание, обсуждение прогрессивных диаграмм с Дж.Л., 11:15 - молитва о приходе дождя, 12:00 - ленч...
И ВОТ ТОГДА ЭТО ПРОИЗОШЛО.
- Простите, мисс Грант, но собеседование было назначено на 2:30, а сейчас уже почти пять. Прошу меня извинить, но таковы правила. Вы опоздали. Вам придется теперь ждать до следующего года, чтобы подать заявление для поступления в наш колледж.
И ВОТ ТОГДА ЭТО ПРОИЗОШЛО.
- Я не могла больше ждать, Фред. Я должна была быть у Пьера Картейна в 3:00, а ты сказал, что мы встретимся под часами не позже, чем в 2:45, но тебя там не оказалась, и я вынуждена была уйти. Ты постоянно опаздываешь, Фред. Если бы ты был там, мы могли бы позаниматься вдвоем, но раз так вышло, я взяла один ордер...
И ВОТ ТОГДА ЭТО ПРОИЗОШЛО.
"Дорогие мистер и миссис Аттерли! Учитывая постоянную заторможенность Вашего сына Джеральда, боюсь, что мы будем вынуждены отстранить его от учебы до тех пор, пока он не станет вовремя приходить на занятия. Согласен, он - образцовый учащийся, его оценки высоки, но постоянные насмешки над расписанием школы делают его недопустимым в общество прочих детей, правильно соблюдающих режим..."
И ВОТ ТОГДА ЭТО ПРОИЗОШЛО.
ТЫ НЕ ИМЕЕШЬ ПРАВА ГОЛОСОВАТЬ, ЕСЛИ НЕ ЯВИШЬСЯ К 8:45!
- Меня не заботит, хороший ли почерк. Приходите в четверг.
ВЫ УВОЛЕНЫ С 14:00.
- Вы пришли слишком поздно. Извините, место уже занято.
ВАШЕ ЖАЛОВАНИЕ БЫЛО УРЕЗАНО ЗА ДВАДЦАТИМИНУТНОЕ ОПОЗДАНИЕ.
- Боже, что за время! Я просто забегался!..
И вот тогда это произошло. И вот тогда это пошло. Это пошло, пошло, поехало, тик-так, тик-так, и в один прекрасный день мы перестали быть хозяевами времени, время стало нашим хозяином, мы превратились в рабов расписания, перепрыгнули через жизнь, зациклились на ограничениях, потому что система не станет функционировать, если мы не будем придерживаться графика.
Все начинается с малейшего опоздания. Это - начало греха. А позже - преступление.
"Действительный июль, 15-Е, 2389, 24:00. Полночь. Офис Мастера-Хранителя Времени требует ото всех граждан полного подчинения и обработки карточек времени и кардиопластин. В соответствии с Уставом 555-7-SG-999 государственного отсчета времени все кардиопластины будут закодированы и в них будут внесены данные индивидуальных владельцев".
Это изобретение позволяло сокращать жизнь человека. Если тот опаздывал на десять мнут, то терял десять минут жизни. Тех, кто опаздывал постоянно, можно было легко обнаружить. И тогда опаздывающий получал субботней ночью официальное извещение от Мастера-Хранителя Времени, в котором говорилось, что его время истекло и он "выключается" в полночь понедельника. "Пожалуйста, закончите Ваши дела, сэр..."
Это было очень удобно (сама технология "выключения" хранилась в строгой тайне в офисе Часовщика) и этому подчинялась вся система. Это было рационально и патриотично. Расписания должны существовать.
Не так ли было постоянно?
* * *
- Действительность стала отвратительной, - пожаловался Арлекин, когда миловидная Алиса показала ему рекламный плакат. - Мерзость и полная бесмыслица. А кроме того, это время не для отчаянных людей... Кстати, плакат превосходный.
- Знаешь, - заметила Алиса, - ты говоришь так обреченно...
- Извини, - потупился Арлекин.
- Не стоит извиняться. Ты всегда извиняешься. Ты чувствуешь себя таким виноватым, что мне грустно на тебя смотреть.
- Извини, - повторил он, скривив губы так, что появились ямочки на щеках. Конечно, он не хотел этого говорить. Мне снова надо идти. Мне просто необходимо что-нибудь с д ел а т ь.
Алиса отшвырнула чашку с кофе.
- Ради бога, Эверетт, неужели нельзя побыть дома хотя бы одну ночь?! Когда же ты сбросишь маску призрачного шута?
- Я... - Он замолчал, напялил свой шутовской колпак с зазвеневшими тонко бубенчиками на огненную шевелюру, вымыл чашечку из-под кофе и немного подержал ее над сушилкой. - Я должен идти.
Она не ответила.
Запело приемное утройство. Алиса достала из него листок, бегло посмотрела и протянула ему.
- Это про тебя.
- Разумеется.
- Ты смешон!
Он прочитал текст. Часовщик продолжал его поиски. Это нисколько не волновало его. Он жаждал уйти, чтобы снова опоздать. У дверей он обернулся и грустно сказал:
- Ты говоришь так же, как все остальные.
Алиса с трудом опустила прекрасные глаза.
- Ты смешон.
Арлекин, крадучись, вышел. Он хотел захлопнуть за собой дверь, но она закрылась плавно и мягко. Через мгновение послышался тихий стук. Алиса вздохнула и откыла дверь. Он стоял на пороге.
- Я вернусь к 10:30. Ладно?
- Зачем ты мне говоришь это? - грустно улыбнулась она. - Ты же отлично знаешь, что опоздаешь! Ты же з н а е ш ь это! Ты постоянно опаздываешь, и почему тебе необходимо говорить мне идиотские вещи? - Она захлопнула дверь.
По другую сторону двери Арлекин кивнул себе.
- Она права. Она всегда права. Я опаздываю, я вечно опаздываю.
Он пожал плечами и пошел, чтобы вновь опоздать.
* * *
Он выпустил ракеты-хлопушки с надписью: "Я появлюсь на 115-ой Ежегодной Международной Медицинской Асоциации Созыва ровно в 20:00. Очнь надеюсь, что вы ко мне присоединитесь!"
Слова ярко сияли в небе и, конечно, представители власти явились и залегли в засаду, ожидая его. Они решили подождать, зная, что он всегда опаздывает. Но на этот раз он появился на двадцать минут раньше и преспокойно наблюдал, как они притаились, чтобы поймать его в ловушку. Он выскочил, трубя в большой бычий рог, чем до смерти перепугал их. Лишившись присутствия духа, увлажнив свои одежды, дергаясь и визжа, они покинули свое укрытие.
Арлекин хохотал, а потом долго и сердечно извинялся за содеянное. Врачи, собравшиеся на торжественное заседание, тоже хохотали во все горло, благосклонно приняв извинения Арлекина, сопровождавшиеся преувеличенными поклонами. И у всех было весело на душе, так как люди, присланные Часовщиком, никому не нужные на этой конференции, были осмеяны.
В другой части города человек, которого звали Маршалл Дилэнти, получил из офиса Часовщика уведомление о "выключении". Его жена приняла конверт из рук затянутого во все серое мужчины, на лице которого было жуткое выражение профессионального сожаления. Еще не распечатав конверт, она уже все поняла. Такие послания были знакомы каждому. Задохнувшись, она держала извещение, как хрупкую стеклянную колбу, и молила бога о том, чтобы оно было адресовано не ей. "Пусть оно будет адресовано Маршу, - жестоко молила она, - или одному из наших детей, но только не мне, пожалуйста, милый Боже, не мне!.." Она вскрыла конверт, и э т о оказалось для Марша. Она ужаснулась и одновременно почувствовала облегчение.
В его доме в ту ночь раздвался звук падающих слез.
Но Маршалл Дилэнти попытался скрыться. Рано утром следующего дня, когда должно было произойти "выключение", он находился в лесной чаще в двухстах милях от города. В этот момент учреждение Часовщика стерло данные с его кардиопластины. Убегающий Маршалл Дилэнти споткнулся, его сердце остановилось и кровь замерла на своем пути к мозгу. Он был мертв. Погасла еще одна лампочка на секретной карте офиса Часовщика, пока извещение на имя Жоржетты Дилэнти заносилось в список для получния небольшого пособия до тех пор, пока она снова не выйдет замуж...
В четверг магазины города были переполнены цветом общества. Женщины красовались в канареечно-желтых хитонах, мужчины щеголяли в псевдо-тирольских костюмах из кожи, туго застегнутых на нефритовые пуговицы.