Даже сейчас, осенью, они с Градовым, удобно устроившись в креслах под специально сделанным для барбекю навесом, пока доходили, источая изумительный аппетитный аромат печеночные и свиные домашние колбаски, могли насладиться вкусом армянского коньяка, выкурить по сигаре и в свое удовольствие полюбоваться осенним садом, послушать, как в звенящей вечерней тишине падают в траву яблоки.
— Хорошие здесь хозяева до меня были. Весной, Градов, я налюбоваться на свой сад не могу. Правда, вот осенью с яблоками не знаю, что и делать… — вздохнул Соловьев. — Супруга моя и повидло из яблок варила, и сушила их… А они все падают и падают… Думаю, соберу и в один из подмосковных детских домов пару-другую мешков завезу.
— Да, это отличная идея, — кивнул Градов.
Соловьев, отложив сигару, пошел к барбекю переворачивать колбаски.
Они с Градовым были почти одногодками, но Соловьев, дослужившись до кабинетной работы, стал выказывать пристрастие к домоседству. А поскольку его жена Варвара Степановна была отменной кулинаркой, да и сам Соловьев любил повозиться на кухне или, как вот теперь с барбекю, округлый животик и чуть расплывшееся лицо, куда уж тут денешься, с двойным подбородком делали его чуть старше своих лет. Стригся он с ранней юности совсем коротко, ежиком, который теперь выглядел совсем седым. Однако, даже набрав вес, Соловьев оставался сильным и довольно подвижным мужчиной. Давала знать о себе связанная с риском для жизни, можно сказать, боевая молодость. Детей у Соловьевых не было, но они по этому поводу особенно не отчаивались, жили в свое удовольствие, любили собирать у себя друзей. Градов знал, что даже Мальцевы в прошлом году всем семейством гостили у Соловьевых. И его приглашали присоединиться к их компании. Но он тогда был очень занят ремонтом квартиры.
— А помнишь, мы тогда в Африке бананы вместо колбасы жарили? — вдруг вспомнил Соловьев, снимая готовые колбаски с барбекю. — Нам те бананы и еду, и воду заменяли.
— Да уж, было дело… — вздохнул Градов. — Мне порой даже не верится, что все это с нами происходило. Африка, океан, чернокожие туземцы, которые еще и воюют. Непонятно только, кто с кем и за что… Если бы не мы тогда, они точно один одного поубивали бы, изничтожили под корень.
— И заселили бы те земли дикие звери… — проговорил Соловьев, подливая коньяк.
— Не скажи, я думаю, там тут же объявились бы старшие братья американцы. У них нюх на золото и камешки. А там ведь просто копи Соломоновы… — покачал головой Градов.
Тем временем Варвара Степановна вынесла горячую картошку и соленые огурчики. Она тоже подобно мужу округлилась, но, как и в молодости, прямо-таки излучала доброту и спокойствие. Разложив картошку по тарелкам, она хотела уйти, но Соловьев, приобняв ее, попросил:
— Ты присядь, Варя, посиди с нами.
— Хорошо, только пойду пирог выключу — и к вам, — зардевшись согласилась Варвара Степановна.
— Так у нас еще и пирог будет? — улыбнулся Градов.
— А как же, с яблоками… — похвасталась Варвара Степановна и пошла в дом.
— Да, и ради чего мы тогда жизнью рисковали? Ведь все равно, почитай, все африканские богатства американцам достались, — возвращаясь к теме разговора, сказал Соловьев.
— А теперь еще сомалийцы корабли наши грабят. И опять же весь доход, я уверен, за океан, дядюшке Сэму сплавляют.
— Ну, теперь, при новом президенте Африка вообще может стать новым штатом США… — сыронизировал Соловьев.
— Да… ну, что теперь нас там никто не ждет, кроме пиратов, это точно… — поддержал его Градов.