Мнемоны. Части 1 и 2(СИ)

-- Вот срань Господня, такое первый раз, клянусь Аркадий Петрович, -- сквозь вату заложившую уши, я слышал как блажит толи Вася, толи Петя, -- это нонсенс, объект потерял сознание, это до чего же ему не хотелось подсадку отдавать.

-- Что с ним? -- Голос Ники встревоженный, на грани истерики.

Я чувствовал ее ладони на своем лице.

-- Да все нормально, он уже очнулся.

Я открыл глаза, проморгался.

Вокруг меня столпились все. Аркадий Петрович, Кай, Санек и конечно же Ника. Девушка гладила меня по щекам. Я чувствовал ее, странно сладкие, слезы на своих губах. Только Вася с Петей держались в стороне, что-то рассматривая на просвет.

-- Аркадий Петрович, вы только посмотрите, -- голос Васи-Пети, удивленный, как у монашки, обнаружившей что она в один миг лишилась девственности, -- он не всю ее отдал.

Они передали Аркадию Петровичу стеклянный куб с заключенным в нем сферой. Вася или Петя бросился к монитору, лихорадочно защелкав клавишами.

-- Глядите, я такое первый раз вижу. Она растворяет... Все, он всосал ее в себя. И еще жив, и даже не сошел с ума. Чудеса.

-- Что случилось? -- На удивление я чувствовал себя бодро, и самое главное здраво.

Молча Аркадий Петрович протянул мне призму. В глубине ее я разглядел сферу, размером чуть больше мячика для пинг-понга. Приглядевшись внимательней, я понял что сфера была не цельной, а состоящей из большого количества шариков разного диаметра. Размером от сантиметра до нескольких миллиметров.

-- На правый нижний угол смотри, -- голос Аркадия Петровича спокойный, но напряженный, -- если слово угол применим к сфере.

Я всмотрелся в шар. В нем был изъян. В сфере явно не хватало, маленького шарика, примерно миллиметрового диаметра.

-- Как ты себя чувствуешь? -- Осторожно поинтересовался Кай.

Я подвигал головой, осторожно высвободился из Никиных рук и встал. Сделал пару шагов.

-- В норме.

-- Голова не болит? Тошнит? Видений никаких нет? Воспоминаний, вроде как чужих? -- Ко мне подскочил Вася-Петя. Начал щупать мою голову, заглядывать в глаз.

-- Нет.

Я освободился от его цепких лапок.

-- Ну что же, молодой человек, будем считать что вам неслыханно повезло. -- Задумчиво произнес Аркадий Петрович пристально глядя на меня.

-- Будем. -- Я кивнул и посмотрел на Нику. -- Может быть теперь вы объясните, что все это значит. Ходоки, подсадки?

-- Конечно, а как же, -- Аркадий Петрович словно передразнивая меня кивнул ухоженной головой, -- обязательно расскажем.

7

Я грел в руках толстостенный бокал с виски, и слушал Аркадия Петровича. Слушал и почти не удивлялся. Себе, так спокойно воспринимающему странную информацию, удивлялся, а тому что мне рассказывал Аркадей Петрович - нет. Он сидел напротив меня, с таким же бокалом виски в холеной руке, и задумчиво, глядя куда-то поверх моей головы, говорил. Кай, Санек и Ника разместились на небольшом диванчике за его спиной.

-- Мы мнемоны. Так мы себя называем. Продавцы памяти - так нас зовут другие.

-- Какие другие?

-- Те кто у нас покупает эту самую память. Только это не память конечно. Вернее не совсем память. Скорее чувства, эмоции, переживания отраженные в воспоминаниях. Да не абы какие, а настоящие, истинные так сказать. Правда и это, не совсем правильное определение. -- Он грустно улыбнулся, пригубил бокал и продолжил. -- Мы сами до конца не знаем чем торгуем.

-- А кто знает? -- Виски приятно обожгло горло.

-- Боюсь, что никто. Тот, кто первый открыл возможность переноса... -- он замолчал словно подбирал слово, -- памяти, пусть будет памяти, для краткости, мертв. Мы лишь продолжатели дела.

-- Значит есть и другие продавцы?

-- Есть. В нашем городе, кроме нашей группы и Стига, работают еще две группы. В любом городе миллионнике их не меньше трех. Мы со Стигом работаем в разных плоскостях.

-- А что становится с теми, у кого вы забираете память?

-- Это хороший вопрос. Именно поэтому мы и работаем в разных плоскостях со Стигом. Он, если можно так сказать, криминал в нашей среде, мы - продолжая аналогию, занимаемся легальным бизнесом. Да и интересы относительно качества памяти у нас разные. Всякая чернуха и порнуха нас не интересует.

Он опять отпил виски покатал его во рту, наслаждаясь вкусом. Я не торопил его.

-- Люди, у которых мы забираем воспоминания, их соответственно лишаются.

-- Просто забывают?

-- Помнят, но они, как бы лишены эмоционального заряда, просто констатация факта. А такие события, лишенные чувственного фона быстро стираются. Так что можно сказать что да - они их забывают.

-- Кто же тогда согласится продавать их? Это же как лишится души.

Аркадий Петрович покачал головой:

-- На счет души это не к нам. Мы душами не торгуем.

-- Вы поняли аналогию.

Он грустно улыбнулся:

-- Не все события приятны и несут счастье, радость. От некоторых хочется избавится. Другим просто нужны деньги. Третьи... Третьи как раз хотят забыть хорошие воспоминания.

-- Это кто же захочет избавится от приятных воспоминаний?

Аркадий Петрович пожал плечами.

-- Влюбленные, любовь которых ушла. Старики которым больно вспоминать прошлое, пусть даже и хорошее, например об ушедших жене или муже, предавших, как им кажется, детях, друзьях. И вообще, с этими воспоминаниями история не простая. Не все события, которые на сегодняшний момент видятся нам плохими, на самом деле так уж плохи, как нам кажется. Мы ведь изымаем не просто воспоминания, а воспоминания окрашенные истинными чувствами и эмоциями. Так что, те воспоминания, что сейчас нам кажется отрицательным, на самом деле в момент их проживания, были очень даже положительными. Просто с течением времени заряд эмоций из положительного превратился в отрицательный. Так бывает и очень часто. Да и от плохих воспоминаний люди с радостью избавляются.

-- Кто это интересно хочет приобрести плохие воспоминания? -- Удивился я.

-- Вы не поверите, Фил, но на это товар спрос большой, почти такой же как и на приятные воспоминания.

-- Хорошо, я понял. -- Голова шла кругом, когда я пытался осознать все то, что мне сейчас рассказал Аркадий Петрович.

-- Где вы берете... -- я не знал как назвать людей продающих свои воспоминания.

Аркадий Петрович мне помог:

-- Доноров. Так мы называем тех, кто делится с нами памятью. Наша команда в основном получает материал от стариков, в домах престарелых, и как бы цинично это не звучало в хосписах у умирающих.

Последнее замечание меня слегка покоробило, но в принципе не удивило.

Аркадий Петрович заметив мою реакцию, добавил:

-- Часто воспоминания приносят большую боль, чем смертельная болезнь. И конечно, мы изымаем воспоминания исключительно по добровольному согласию, за соответствующую плату.

-- Вы покупаете любые воспоминания?

-- Да, кроме убийств и сексуального насилия.

-- Эта подсадка, та что побывала у меня она из хосписа?

-- Нет, -- Аркадий Петрович покачал головой, -- Ника не работает с больными.

Я посмотрел на девушку, Ника сидела поджав под себя ноги и низко опустив голову. Я не видел ее лица.

-- Это подсадка была собрана в доме престарелых. Директор, мой человек, сообщил что несколько человек хотят избавится от воспоминаний.

-- Сколько?

-- Пятнадцать.

-- А то воспоминание, что растворилось во мне, чье оно?