Выбрать главу

— Это делает вас бесценным объектом для изучения, мистер Салливан, — сказал Брайан Гадес. — Других таких как вы просто нет.

— Других таких как я вообще не должно было быть, — сказал я. — Но вы продолжаете создавать копии. И это неправильно. Я хочу, чтобы вы отключили все незаконно изготовленные копии меня, уничтожили запись, сделанную во время мнемосканирования и никогда больше не делали моих копий.

— Иначе…? — спросил Гадес. — Вы не сможете даже доказать, что они существуют.

— Вы думаете, вам было тяжко с биологическим Джейкобом Салливаном? Поверьте: вам не захочется иметь дело со мной настоящим.

Эпилог

Сто два года спустя: ноябрь 2147

О Господи!

— Что?

О Господи! Боже…

Я не слышал голосов у себя в голове уже больше столетия. Я думал, что они ушли навсегда.

Не могу поверить!

— Алло? Алло? Меня слышно?

Я знаю, они говорили, что будет странно, но… но…

— Но что? Кто это? Джейк? Это ещё один Джейк?

Что за…эй! Кто это?

— Это я, Джейк Салливан.

Что? Это я — Джейк Салливан.

— Я тоже.

Где ты?

— В Лоуэллвиле.

Лоуэлвилле?

— Да. Ну, ты знаешь — самое большое поселение на Марсе.

На Марсе? Нет никаких поселений на Марсе…

— Очень даже есть, уже тридцать лет. Я переехал сюда десять лет назад.

Но… ох. Э-э… Какой сейчас год?

— 2147.

Две тысячи сто сорок седьмой? Ты меня разыгрываешь? Сейчас 2045-й.

— Нет. Ты отстал на столетие.

Но… ох. Правда?

— Ага.

Почему ты улетел на Марс?

— По той же причине, по какой масса народу давным-давно отправилась в Америку из Европы. За свободой культивировать нашу собственную ветвь человечества. Марс — прибежище всех, кто шагает под другие барабаны. Нам отказали в идентичности на Земле. Мы довели дело до самого Верховного Суда США, но проиграли. Так что…

Так что остался Марс.

— Точно. Здесь у нас очень милая община. Множественные браки, однополые браки, множество мнемосканов. По марсианским законам — разумеется, созданным теми из нас, кто здесь живёт — все формы брака законны и открыты. Через три дома от меня живёт семья, состоящая из женщины-человека и самца шимпанзе, генетически модифицированного, чтобы увеличить объём мозга. Мы с ними играем в бридж раз в неделю.

Я пожал плечами, хотя другой я никак не мог увидеть, что я это делаю.

— Если не можешь изменить старую конституцию, уезжай куда-нибудь в другое место и напиши там новую.

Ах. Это… вау. Это круто, да.

— Нереально круто.

Я… Марс — вау. Но постой-ка. Я не на Марсе, а нет никакой задержки сигнала.

— Ага. Я с этим уже сталкивался раньше, когда один из нас был на Луне. Когда бы ни запускали нового меня, он, похоже, оказывается квантово спутанным со мной; квантовая коммуникация мгновенна, как бы далеко ты ни находился.

А мы находимся очень далеко.

— О чём ты говоришь?

Акико Утияма сказала, что меня посылают на 47 Большой Медведицы.

— А где это?

В девяноста световых годах от Земли.

— Световых годах! Что ты такое говоришь?

Она сказала, что отправляет меня — ну, знаешь: передаёт по радио копию моего мнемоскана — к одной из планет, которую они изучали с помощью громадного телескопа SETI на обратной стороне Луны.

— Боже… И ты согласился?

Они, э-э… вообще-то не предложили мне никакого выбора. Но я, похоже, уже там. И это невероятно! Солнце — здешняя звезда — выглядит просто огромным. Она занимает, наверное, восьмую часть неба.

— И ты считаешь, что сейчас по-прежнему 2045? Это тогда тебя… тогда тебя передали?

Да. Но Акико сказала, что она не просто посылает меня; она также посылает инструкции, по которым для меня можно собрать роботизированное тело.

— И ты сейчас находишься в этом теле?

Да. Оно выглядит каким-то неправильным — должно быть, не получились какие-то детали. А цвета! Понятия не имею, правильные ли они, но я теперь вижу столько новых цветов! Но да, я нахожусь в гуманоидном теле. Не могу, конечно, видеть своего лица…

— То есть в том мире есть разумная жизнь? На что она похожа?

Я их пока не видел. Я в комнате, которая выглядит так, будто её вырастили, словно стены сделаны из коралла. Но тут есть большое окно, и я могу смотреть наружу. Гигантская звезда такого цвета, который я не знаю, как называется. И ещё там облака, которые свёрнуты в вертикальные спирали. И… о, что-то летит! Не птица; больше похоже на морского ската.

— Но никаких разумных инопланетян?

Пока нет. Но они должны быть. Кто-то же, в конце концов, сделал для меня тело.

— Если ты в самом деле в девяноста световых годах отсюда, то инопланетянам понадобилось двенадцать лет, чтобы возродить тебя в новом теле после получения сигнала.

Им могло понадобиться много времени, чтобы сообразить, как построить искусственное тело, или чтобы решить, действительно ли возрождать меня такая хорошая идея.

— Надо полагать.

Ты можешь связаться со Смайтом? Он бы хотел узнать…

— С кем?

С Габриэлем Смайтом.

— Как будто где-то слышал это имя…

Он из «Иммортекс». Главный психолог, кажется.

— Ах, да. Этот. Если он не прошёл мнемоскан, то давно уже умер; я попробую узнать.

Спасибо. Предполагалось, что я организую посылку ответного сигнала; попрошу об этом местных. Доказательство концепции: Акико и Смайт хотели доказать, что человеческое сознание можно передать по радио, что… что послы могут отправиться к другим мирам со скоростью света.

— И ты собираешься послать сигнал на Землю?

Если здешние жители, кто бы они ни были, позволят мне, то конечно. Но пройдёт ещё девяносто лет, прежде чем он доберётся до… как это по-правильному называется? Солнечная система?

— Наверное. Так расскажи мне — что ещё ты видишь?

Как же это всё странно…

— Джейк?

Прости. Слишком много всего свалилось. Разговор с тобой; полноцветное зрение; где я оказался; сколько времени прошло.

— Что ещё ты видишь?

Растительность — да, думаю, это растения. Похожи на перевёрнутые зонтики.

— Ага. Что ещё?

Мимо едет какой-то экипаж, формой похож на тыквенную семечку. Внутри что-то живое, под прозрачным навесом…

— О Господи! Инопланетянин! На что он похож?

Тёмный, объёмистый… ах чёрт, уехал.

— Вау. Настоящий инопланетянин…

— Ты собираешься сказать людям? Сообщить человечеству, что ты вступил в контакт с далёким миром?

— Я… я не знаю. Кто мне поверит? Скажут, что я галлюцинирую. Мне нечего им показать, а подтверждающий сигнал, если ты его пошлёшь, придёт лишь почти через столетие