Казалось бы хаотическое нагромождение образов лишь усложняет задачу запоминания… но поэма дана на незнакомом языке, и тот факт, что Ш., затративший на выслушивание строфы и композицию образов не более нескольких минут, мог безошибочно воспроизвести данный текст и повторить его… через 15 лет, «считывая» значения с использованных образов, показывает, какое значение получили для него описанные приемы…
И все же как мало мы знаем об этой удивительной памяти! Как можем мы объяснить ту прочность, с которой образы сохраняются у Ш. в течение многих лет, если не десятков лет? Какое объяснение мы можем дать тому, что сотни и тысячи рядов, которые он запоминал, не тормозят друг друга и что Ш. практически мог избирательно вернуться к любому из них через 10, 12, 17 лет?
Мы уже говорили, что известные нам законы памяти не объясняют особенностей памяти Ш.
Следы одного раздражения не тормозят у него следов другого раздражения; они не обнаруживают признаков угасания и не теряют своей избирательности; у Ш. нельзя проследить ни границ его памяти по объему и длительности, ни динамики исчезновения следов с течением времени; у него нельзя выявить ни того «фактора края», благодаря которому каждый из нас запоминает первые и последние элементы ряда лучше, чем расположенные в его середине…
До сих пор мы описывали выдающиеся способности, которые проявлял Ш. в запоминании отдельных элементов - цифр, звуков и слов. Сохраняются ли эти способности при переходе к запоминанию более сложного материала - наглядных ситуаций, текстов, лиц? Сам Ш. неоднократно жаловался на… плохую память на лица. «Они такие непостоянные, - говорил он, они зависят от настроения человека, от момента встречи, они все время изменяются, путаются по окраске, и поэтому их так трудно запомнить»… «Вот еще пример. В прошлом году я был председателем профорганизации, и мне приходилось разбирать конфликты… Мне рассказывают о выступлениях в Ташкенте, в цирке, потом в Москве, и вот я должен «переезжать» из Ташкента в Москву… Я вижу все подробности, а ведь все это я должен откинуть, все это лишнее, это, в сущности, не имеет никакого значения, где они договорились, в Ташкенте или где-нибудь еще… Важно, какие были условия… И вот мне приходится надвигать большое полотно, которое заслонило бы все лишнее, чтобы я ничего лишнего не видел…
Его мир
Человек живет в мире вещей и людей. Он видит предметы, слышит звуки. Он воспринимает слова…
Происходит ли все это у Ш. так, как у обычного человека или его мир совсем иной?
«… Я сижу в ресторане - и музыка… Вы знаете, для чего музыка? При ней все изменяет свой вкус… И если подобрать ее как нужно, все становится вкусным… Наверное, те, кто работает в ресторанах, хорошо знают это…» И еще: «… Я всегда испытываю такие ощущения… Сесть на трамвай? Я испытываю на зубах его лязг… Вот я подошел купить мороженое, чтобы сидеть, есть и не слышать этого лязга. Я подошел к мороженщице, спросил, что у нее есть. «Пломбир!» Она ответила таким голосом, что целый ворох углей, черного шлака выскочил у нее изо рта, - и я уже не мог купить мороженое, потому что она так ответила… И вот еще: когда я ем, я плохо воспринимаю, когда читают, вкус пищи глушит смысл…
Весь его мир не такой, как у нас. Здесь нет границ цветов и звуков, ощущений на вкус и на ощупь… Гладкие холодные звуки и шершавые цвета, соленые краски и яркие светлые и колючие запахи… и все это переплетается, смешивается и уже их трудно отделить друг от друга…
Его ум
Мы рассмотрели память Ш. и совершили беглую экскурсию в его мир. Она показала нам, что этот мир во многом отличается от нашего. Мы видели, что это - мир ярких и сложных образов, трудновыразимых в словах переживаний, в которых одно ощущение незаметно переходит в другое…
Как же построен его ум? Что характерно для его познавательных процессов? Сам Ш. характеризует свое мышление как «умозрительное». Это ум, который работает с помощью зрения, умо-зрительно…
То, о чем другие думают, что они смутно представляют, ТУТ, видит. Перед ним возникают ясные образы, ощутимость которых граничит с реальностью, и все его мышление - это дальнейшие операции с этими образами. Естественно, что такое наглядное видение создает ряд преимуществ (к ряду очень существенных недостатков мы еще вернемся ниже). Оно позволяет Ш. полнее ориентироваться в повествовании, не пропускать ни одной детали, а иногда замечать те противоречия, которых не заметил и сам автор…