И как мне бедному от такого наваждения избавиться! Вопросы, вопросы, и так, и сяк все крутишь носом, сам изгибаешься вопросом!
Предполагаю со страхом, что рано или поздно она все же попытается сделать меня субъектом очередной любовной вакханалии, но сейчас она напоминает взнузданную мною лошадь. Она хочет бежать, но я рву изо всех сил удила, и она, покорная мне, склоняется, подчиняясь вся моей воле, раба моей беспрекословной чистоты, с которой надо соблюдать лишь осторожность…
Ибо в ней всегда будет находиться ее дикая и страшная необузданность… Необузданность и характера, и половой мечты…
Глава 3. Блаженная радость садиста
Дома, в Москве, Мнемозинка возобновила свои сексуальные атаки на меня. Обычно под покровом темноты она с маниакальной настойчивостью залезает ко мне под одеяльце и с необыкновенной агрессивностью хватается за мое интимное местечко.
– Мнемозинка, ну, я ведь спать хочу, – шепчу я, весь, содрогаясь от страха и волнения, – о, Боже мой, Мнемозинка, что ты делаешь?!
– Ну, поцелуй меня один разочек, – жалобно хнычет моя бессовестная шлюшка.
– Мнемозинка, я ведь очень устал, у меня ведь был очень тяжелый напряженный день, сотни переговоров, кучи контрактов, о, только не это, Мнемозинка, – в испуге шепчу я и кубарем скатываюсь с постели.
– Сволочь! – кричит Мнемозинка. – У тебя член стоит, а ты ничего не можешь!
Видно надо ее хоть разок поцеловать, хотя это очень неприятно и заразно, а то она до утра не успокоится!
– Ну, ладно, Мнемозиночка, ну, иди ко мне, золотце мое, я тебя поцелую, – шепчу я, все больше потея и волнуясь. О, Боже, опять эти проклятые микробы! Черт! Она снова запускает свой препротивный язык в мой ротик.
– Ну, Мнемозинка, ну, так же нельзя! Ты же знаешь, что у меня хронический насморк и от этого можно задохнуться! – сержусь я, уже отталкивая ее от себя ножкой, – все-таки надо соблюдать хоть какую-то санитарию! Это и в книгах прописано!
– Сволочь! Ну, неужели я не достойна быть женщиной, – плачет Мнемозинка.
– Ты достойна, ты очень достойна, но зачем нам так торопиться?! Надо сначала привыкнуть друг к дружке, наполниться духовным содержанием, – стараюсь утешить ее я, поспешно брызгая в ротик антимикробный аэрозоль Кацунюка, который я недавно получил от него по почте.
– Наполниться духовным содержанием?! – усмехнулась Мнемозинка.
– Да, сначала надо наполниться духовным содержанием, – обрадовался я, думая, что она уже стала соглашаться со мной, – умница, хочешь я тебя еще разок поцелую! Только потом обязательно сбегаю зубы почищу и прополощу рот настойкой перца!
– Ну, и дурак же, ты, Сепов! – нервно смеется Мнемозинка. – Я даже и не подозревала, что ты можешь быть таким дураком! Таким идиотом! Такой чуркой неотесанной!
– Самое главное сохранять спокойствие, – говорю себе я, и бегу чистить зубы и полоскать рот настойкой перца, потом ложусь в кровать и пытаюсь закрыть глаза, и уснуть, но у меня ничего не получается, неудовлетворенная Мнемозинка продолжает меня оскорблять уже самыми неприличными выражениями.
– Мнемозинка, деточка, мне завтра рано идти на работку, – вздыхаю я, – ну, постарайся успокоиться и уснуть! Эта игра на нервишках нас с тобой ни к чему хорошему не приведет. Завтра мы можем встать злыми и невыспавшимися! К тому же от недосыпа у многих людей случаются всякие нехорошие болезни, нервно-психические рассройства, наконец, и если ты меня очень любишь, то постарайся, как можно скорее, успокоиться, ну, а если захочешь покрепче соснуть, прими-ка тогда димедрольчика, у меня целая упаковка есть!
– С тобой успокоишься, хрен моржовый! – огрызается Мнемозинка, и кидает в меня подушку.
– А хочешь, мы через неделю слетаем на Кипр? – предлагаю я.
– На Кипр? – тихо переспрашивает меня быстро успокоившаяся Мнемозинка.
– Да, на Кипр, – я слегка дотрагиваюсь до ее вздрагивающего тельца, и опять провожу ладошкой в резиновой перчатке по волосикам, – там такое прекрасное море, такие пальмочки, такие отличные теннисные корты, великолепная рыбалочка!
– Я бы, конечно, не отказалась, – всхлипнула Мнемозинка, – только пообещай мне, что на Кипре ты, наконец, сделаешь меня женщиной!
– Обещаю! Честное наиблагороднейшее слово! – соврал я, желая поскорее соснуть.
– Ну, хорошо, я тебе уже верю, – чуть еле слышно шепчет Мнемозинка, и тут же засыпает, сгорбившись на постельке маленьким беззащитным калачиком..