— Так вы хотите найти Глеба? — уточнил я.
Происходящее нравилось мне все меньше. Рокотов решил устроить вендетту и, подобно урагану, вбирающего в себя все, попадающееся на пути, решил впутать как можно больше людей. Но мне этого совершенно не хотелось. Рокотов, словно уловив мои колебания, жестко сказал:
— Я хочу узнать, что случилось с моим ребенком. И если для этого нужно найти Глеба — так тому и быть.
Я покачал головой.
— Боюсь, вы обратились не по адресу. Я — адвокат, а не частный сыщик. Почему бы вам не обратиться в полицию или в соответствующие структуры.
— Я же тебе говорила, — прошелестела Лара безжизненным голосом. Рокотов не обратил на нее никакого внимания.
— Иван Андреевич, — спокойно ответил он, — я буду говорить откровенно: мне не нужен просто частный сыщик. Полиция палец о палец не ударит, в лучшем случае найдут какого-нибудь бомжа, выбьют из него признание и, забрав денежки, со спокойной совестью окончательно закроют дело. Сыщики, возможно, Глеба найдут, но что дальше? Мне нужен человек, который будет в курсе дела от начала и до самого конца, чтобы потом в суде не пришлось искать потерянные доказательства. И потом, я ведь наводил о вас справки. Вы были очень хорошим сыскарем. Вас не сдерживают никакие ограничения, вы говорите на двух языках. Если для дела вам придется ехать за границу, вы сможете это сделать, особенно при моих возможностях вам помочь.
— А если Глеб не виноват? — прищурился я. Рокотов усмехнулся.
— Я не пытаюсь выставить его виновным, Иван Андреевич. Я ищу убийцу моей дочери.
— А если убийцы нет, и это действительно был несчастный случай?
Лара резко встала и бросилась к выходу, но муж удержал ее за руку.
— Я смирюсь, — ответил Рокотов с плохо разыгранным безразличием. — Ксюшу не вернешь, а карать невинных я не намерен.
Я поднялся.
— И все-таки я вынужден вам отказать. Специфика моей работы такова, что я не занимаюсь сыском. Если нужно, я буду представлять ваши интересы в суде, и могу порекомендовать отличных сыскарей, готовых трудиться на износ. Розыском доложны заниматься специальные агентства или полиция, а не адвокат. Так что еще раз прошу прощения.
Я развернулся и сделал шаг к двери, когда меня догнал вкрадчивый голос Рокотова.
— Я не сказал вам еще кое-что. Мне известно об убийстве вашей семьи, а так же о том, что убийце удалось избежать наказания. Если вы найдете убийцу Ксении, я помогу покарать убийцу вашей жены и сына.
Я замер.
Прошлое прочно держало меня в своих щупальцах, не собираясь отпускать, и лишь изредка позволяя вдохнуть и ощутить себя живым на миг. Вечерами ночной шепот сводил с ума, а вороненая сталь пистолета казалась все желаннее. Я почти перестал пугаться, видя смутные тени в собственной спальне, я уже совершенно не реагировал на падающие с полок фото и детские игрушки, и почти не мерз под одеялом, чувствуя ледяные прикосновения. Смириться с тем, что их нет, а волк в человеческом обличии все еще ходит рядом, было невозможно.
В кабинете внезапно стало очень холодно. Я инстинктивно сделал шаг в сторону, чтобы очутиться на солнечном пятачке, падающем из окна. Что-то мертвое до сих пор ходило в этом доме, вынуждая меня откликнуться на немой призыв, и я был не в силах этому противиться. И потому, не поворачиваясь, я сказал:
— Мне нужно побывать в той квартире, где все произошло. А пока покажите мне ее комнату.
*****
Наверх, в этот дом-музей, со мной поднялась Лара, вновь наполнившая свой бокал до краев. Хозяйка шла впереди, небрежно виляя бедрами, и то и дело пригубливала коньяк. До комнаты Ксении было довольно далеко, и к тому моменту, когда мы дошли до дверей, бокал оказался пустым. Лара открыла дверь и сделала приглашающий жест, не подумав подвинуться. Чтобы попасть внутрь, мне пришлось протиснуться мимо нее, почти вплотную прижавшись к ее груди.
От ее кожи пахло солнцем и чем-то кисловатым.
— До отъезда Ксюша жила тут, — пояснила Лара. — Мы ничего не меняли, надеялись, что она одумается и вернется.