Итак, говорит он[39], пусть прекратится глупая болтовня поэтов вместе с Каллимахом, говорящим:
Ибо все не может бог сделать, так как, если бог действительно есть, пусть (попробует он) сделать снег черным, огонь — холодным, горизонтальное — вертикальным, и наоборот. Ведь и высокопарные слова Платона, говорящего «бог сотворил мир по подобию своему», отдают простодушной болтовней поэтов древней комедии, потому что как сотворил он его, будучи сосредоточенным в самом себе? Или почему бог имеет форму шара, будучи, стало быть (по достоинству), ниже человека? Анаксагор говорит, что «вначале тела были неподвижны, но ум бога расставил их по порядку и вызвал к жизни». Платон же предположил, что вначале тела не были неподвижны, но находились в беспорядочном движении. «Вот почему и бог, — говорит он, решив, что порядок лучше беспорядка, расставил их[40] по порядку»[41]. Таким образом, оба допускают одну и ту же ошибку, изображая бога заботящимся о человеческих делах и ради этого занимающимся устроением мира. Потому что существо блаженное и бессмертное, исполненное всяческих добродетелей и непричастное никакому злу, будучи всецело погруженным в собственное блаженство и бессмертие, не может печься о человеческих делах. Иначе оно было бы несчастным, претерпевая, наподобие ремесленника и строителя, труды и заботясь об устроении мира. И, опять же, бог, о котором они говорят, либо не существовал во времена, предшествующие тому состоянию, когда тела были неподвижны или двигались беспорядочно, либо спал, либо бодрствовал, либо не делал ни того, ни другого. Но невозможно допустить ни первое, потому что бог вечен, ни второе, так как, если бы бог был погружен в вечный сон, он был бы мертв, ибо вечный сон — это смерть. Но бог не подвержен сну, ведь бессмертие бога и состояние, близкое к смерти[42], далеко отличны друг от друга. Если же бог бодрствовал, то ему либо недоставало счастья, либо он был преисполнен блаженства. И тогда он не блаженен ни в первом случае, — так как тот, кто нуждается в чем-то еще для счастья, не блаженен, — ни во втором, — так как, не испытывая ни в чем недостатка для счастья, он не должен был стремиться к пустым делам. Кроме того, почему, если бог есть и человеческие дела — предмет его заботы, мошенник процветает, честный же человек, напротив, страдает? Ведь вот Агамемнон — «и хороший царь, и сильный воин»[43], а был предательски убит, поверженный прелюбодеем и прелюбодейкой. А его родич Геракл[44], избавивший жизнь людей от множества зол, был предательски умерщвлен, отравленный Деянирой[45].
Фалес говорит, что бог — это мировой разум.
Анаксимандр называет небесными богами звезды.
Демокрит считает, что бог — это ум, огневидная душа мира.
Пифагор из начал считает богом и благом монаду, которая есть принцип единства и тождественна уму, а неопределенную диаду, с которой связано материальное множество, — демоном и злом. [Это материальное множество есть также видимый мир].
Сократ и Платон называют богом единое, неделимое, никем не рожденное, единственное, подлинно сущее благо. Все же подобные имена указывают на ум. Ум, стало быть, бог, то есть отдельный, не смешанный ни с какой материей и не связанный ни с чем пассивным вид.
Аристотель говорит, что занимающий самое верхнее положение бог есть отдельный (от мира) вид[46], возвышающийся над шаром вселенной, который (шар) является эфирным телом, называемым им пятым. Последнее же делится на сферы, по (своей) природе связанные, но разделенные разумом[47]. Каждую из этих сфер он считает живым существом, состоящим из души и тела: тело — эфирное, движущееся по кругу, душа же — неподвижный разум, причина движения в его осуществленности (κατ ενεργειαν).
Стоики признают мыслящего бога — творческий огонь, распространяющийся при сотворении мира, объемлющий все семенные разумы (λογοι σπερματικοι), благодаря которым каждое из событий совершается в соответствии с волей судьбы. (То же делает) и дыхание, проницающее весь мир, принимающее (различные) названия в зависимости от его видоизменений при прохождении через всю материю — (названия) бога, мира, звезд, земли и выше всех находящегося в эфире ума.
44
Геракл, как и прадед Агамемнона Тантал, был сыном Зевса. Кроме того, Агамемнон был женат на дочери спартанского царя Тиндарея Клитемнестре, а все спартанские цари вели свое происхождение от Геракла.
46
Вечный неподвижный перводвигатель, существующий вне времени, действующий на шарообразный космос с периферии, касаясь его; космос же не касается перводвигателя.
47
Сфера (или небо) неподвижных звезд и сферы планет — концентрические заключенные друг в друге полые шары, образованные из эфира.