— В своей комнате. Отдыхает.
— Не угостите ли вы меня чаем? Давайте посидим по-семейному, как мы любили когда-то, помнишь? И Келли обязательно пригласи.
Лицо Дина просияло.
— Отличная идея. Сейчас я все приготовлю!
Он ушел в столовую, и уже спустя несколько секунд послышалось позвякиванье чашек и чайных ложек, стук крышки чайницы.
— У тебя есть план? — Кейти сняла наушники.
— Нет. Будем импровизировать по ходу дела. Только умоляю, Кейти, побереги свое острословие для другого случая.
— Можешь не беспокоиться, буду молчать, как рыба.
— Тогда я уверена, что помирить непримиримых удастся быстро. — Дженна отправилась с инструктажем к Дину в столовую.
За чаем солировала Дженна: рассказывала о предстоящей экспедиции, о начале занятий в университете и студентах, с которыми ей предстоит заниматься историей. Разговор активно поддерживал Дин, иногда Келли вставляла реплику. Кейти молчала и только шумно, в нарушение этикета, прихлебывала красный крепкий чай из чашки. По всему было видно, что вынужденная немота дается ей с трудом.
— А вы уже побывали в окрестностях нашего славного Окленда? — как бы невзначай спросила Дженна у Келли.
Ответом ей был мрачный взгляд и с явной неохотой сказанные слова:
— Да, Дин возил нас на машине к какому-то водопаду.
— К тому самому, который тебе всегда нравился, Дженна, и ты просила фотографировать тебя около него. — Скороговорка Дина явно указывала на желание найти скорейшие пути к примирению любыми средствами.
— А-а, красивое место. Дин, ты сфотографировал там Келли?
— Она даже не захотела пройти несколько метров до мостика, — вдруг выпалила Кейти.
— Как же я пойду, если у меня обувь на каблуках? И никто не предупредил, что прогулка состоится в горах!
— Келли, ты права. Прости близнецов: они так привыкли к своим местам, что им и в голову не пришло предупредить тебя о возможных неудобствах.
Дженна, говоря все это, была совершенно искренна: она увидела на глазах девушки слезы.
— Дин, ты должен был все предусмотреть, как мужчина и организатор поездки, не так ли?
— Да, я виноват, Келли, прости меня. Даже в голову не пришло, что ты мало знаешь нашу гористую страну. Пойдемте в гостиную, — предложил Дин, сияя счастливой улыбкой от факта примирения, — мне хочется полистать альбомы с фотографиями нашего семейства.
Альбомы в семье Кроссанов бережно хранили. Их часто открывали по вечерам, после ужина, и снимки — черно-белые в старых альбомах, цветные — в новых, последних — служили темой для бесконечных разговоров и воспоминаний. Так и сейчас: все сели в кружок, и по рукам пошли толстые альбомы.
— Ой, кто это голенький лежит в кроватке? А какие ручки — словно в перевязочках, а эта круглая попка — что за прелесть! Дин, неужели это ты? — Келли явно настроилась на оптимистический лад и полное примирение.
— Это Кейти, фотография подписана.
— Да, действительно. И как только вас мама различала в детстве, не пойму.
— Очень просто, — вставила Кейти свое слово, — она переворачивала нас на спинку, и сразу было видно, кто есть кто.
Все рассмеялись.
— А это наша Дженна, она уже второклассница и считает себя большой: вон как строго смотрит на собаку!
Дженна стала вспоминать, как ей подарили на Рождество фотоаппарат, и она заставляла всех позировать, улыбаться в объектив, словно знала, как дороги теперь станут эти черно-белые снимки, где родители молоды и полны сил, а в глазах детей сквозит невинность и наивность.
— Дженна, а помнишь, как мы снимали мальчишек голышом?
— Как это? — заинтересовалась немедленно Келли, — расскажите.
— Однажды мы ездили на озеро купаться. Маркус взял с собой друзей, и они решили нырять. Мама отвела девчонок на мелкое место, потому что они и плавать-то толком еще не умели, а меня брат взял с собой. Мы разделись донага и прыгали в воду с дерева, растущего прямо над водой. Нет, честно говоря, я не прыгал, а валялся на солнышке… — Дин немного покраснел, — тут-то я и заметил лежащих в траве Кейти и Дженну — они фотографировали нас!
— Ну и что было дальше? — Келли с интересом слушала.
— Я рассказал маме с папой.
— А они?
— Они рассмеялись и осудили меня за ябедничество. А фотографии сделали. На память. Да вот же они!
На фотографиях мальчишки застыли в полете с дерева в воду. Вот и Маркус: икры ног напряжены, руки устремлены вперед и вверх. Дженна видела ее раз сто, но сегодня рассматривала так, словно видела впервые. Маркусу было на фото лет шестнадцать: уже не ребенок, еще не мужчина. Но даже тогда чувствовалось, что он будет крупным, плечистым, сильным.